Ситуация с ОНФ наглядно показывает, что в современной России политическая партия становится вчерашним днём. Что такое «политическая партия»? Некий консолидированный отряд истеблишмента, стремящийся к репрезентации в законодательных органах. Политическая партия, как правило, противостоит бюрократии, как государственной общенациональной корпорации.
До известной степени партия и госаппарат — сообщающиеся сосуды: в партиях есть свои бюрократы, в аппарат входят представители партии. Однако в целом политики и чиновники — это кошки и собаки в зверинце современного государства. Создание под президентом вместо партии «движения» означает, что высшей власти не нужна опора в лице социальной верхушки. Высшая власть не нуждается больше в том, чтобы быть представленной в Думе. Бюрократия может позволить себе играть без партнёра в виде партий. Вместо партий теперь нужно более аморфное, более массовое движение, в котором структурируются не верхи, а более низовые слои. Напомню, что сама бюрократия — это, прежде всего, организованный люмпен. У бюрократов в массе, как правило, «демократическое» происхождение.
«Движение», представляющее как бы «народные толщи» — это гораздо более адекватный для аппарата кадровый резерв, чем профессиональная партия. Это сталинский ход: Иосиф Виссарионович с 34-го года стал резко отказываться от кадровых партийцев, заменяя их комсомольской массовкой. Фактически после 17-го съезда («победителей») ВКПБ превратилась в некое подобие именно «движения». Порядка полумиллиона кадровых позиций номенклатуры было занято выдвиженцами «из ниоткуда». Именно тогда как раз и начала складываться та постреволюционная сталинская бюрократия, на базе которой взошли брежневизм и горбачёвщина.
Осколки советской номенклатуры, освободившись от бренда «КПСС», образовали симулякр многопартийности. Под этой маской выживает позднесоветский политический класс, который целиком вышел из аппаратных кабинетов (+ немного «красных директоров»). За 20 лет сформировалось новое поколение политического класса, осевшее в ЕР, СР, ЛДПР и т. д. К тому же надо добавить ещё «Яблоко» и более маргинальные структуры, так называемые «осколки политического пространства»...
Однако с другой стороны имеет место и серьёзное обновление в среде бюрократов, всё больше связанных с правоохранительными органами. На каком-то этапе проблема между анонимным госаппаратом и персонализированными политиками неизбежна... Это хорошо видно на примере системного кризиса, уже давно поразившего ЕР. Поэтому переход к модели «фронта», уже применявшийся до этого в перестройку — это предсказуемый ход во внутригосударственной аппаратной войне.
Дума, которая превратилась в чисто условное образование — даже менее влиятельное, чем Общественная палата — практически «умирает». Ведь «движение» не может участвовать в парламентских выборах. А что такое парламент без пропрезидентской фракции? Глупая шутка!
Ситуация с ОНФ наглядно показывает, что в современной России политическая партия становится вчерашним днём. Что такое «политическая партия»? Некий консолидированный отряд истеблишмента, стремящийся к репрезентации в законодательных органах. Политическая партия, как правило, противостоит бюрократии, как государственной общенациональной корпорации.
До известной степени партия и госаппарат — сообщающиеся сосуды: в партиях есть свои бюрократы, в аппарат входят представители партии. Однако в целом политики и чиновники — это кошки и собаки в зверинце современного государства. Создание под президентом вместо партии «движения» означает, что высшей власти не нужна опора в лице социальной верхушки. Высшая власть не нуждается больше в том, чтобы быть представленной в Думе. Бюрократия может позволить себе играть без партнёра в виде партий. Вместо партий теперь нужно более аморфное, более массовое движение, в котором структурируются не верхи, а более низовые слои. Напомню, что сама бюрократия — это, прежде всего, организованный люмпен. У бюрократов в массе, как правило, «демократическое» происхождение.
«Движение», представляющее как бы «народные толщи» — это гораздо более адекватный для аппарата кадровый резерв, чем профессиональная партия. Это сталинский ход: Иосиф Виссарионович с 34-го года стал резко отказываться от кадровых партийцев, заменяя их комсомольской массовкой. Фактически после 17-го съезда («победителей») ВКПБ превратилась в некое подобие именно «движения». Порядка полумиллиона кадровых позиций номенклатуры было занято выдвиженцами «из ниоткуда». Именно тогда как раз и начала складываться та постреволюционная сталинская бюрократия, на базе которой взошли брежневизм и горбачёвщина.
Осколки советской номенклатуры, освободившись от бренда «КПСС», образовали симулякр многопартийности. Под этой маской выживает позднесоветский политический класс, который целиком вышел из аппаратных кабинетов (+ немного «красных директоров»). За 20 лет сформировалось новое поколение политического класса, осевшее в ЕР, СР, ЛДПР и т. д. К тому же надо добавить ещё «Яблоко» и более маргинальные структуры, так называемые «осколки политического пространства»...
Однако с другой стороны имеет место и серьёзное обновление в среде бюрократов, всё больше связанных с правоохранительными органами. На каком-то этапе проблема между анонимным госаппаратом и персонализированными политиками неизбежна... Это хорошо видно на примере системного кризиса, уже давно поразившего ЕР. Поэтому переход к модели «фронта», уже применявшийся до этого в перестройку — это предсказуемый ход во внутригосударственной аппаратной войне.
Дума, которая превратилась в чисто условное образование — даже менее влиятельное, чем Общественная палата — практически «умирает». Ведь «движение» не может участвовать в парламентских выборах. А что такое парламент без пропрезидентской фракции? Глупая шутка!
twitter