Гейдар Джемаль: «Америка намерена поддерживать Иран»

Гейдар Джемаль, известный российский исламский общественный деятель, председатель Исламского комитета России. Джемаль известен своим нестандартным подходам к процессам, происходящим в исламском мире. В интервью «АН-онлайн» он делится своим мнением о роли США на политические процессы на Ближнем Востоке.

— В одном из своих интервью вы сказали, что за организацией акций в Турции стоят американские республиканцы. Почему?

— То, что происходит в Турции — это последствие того, что Эрдоган втянулся в сирийскую ловушку, поверив, будто американцы ставили задачу убрать Асада. Реальная задача состояла в снижении влияния четырёх стран, а точнее в устранении руководства четырёх стран, которые были помехой — это Турция, Катар, Саудовская Аравия, и Израиль. У каждой из обозначенных стран есть свои проблемы с США, а у США есть свои причины снизить их роль. Израиль представляет собой национальную бюрократию, также как представляла Ливия в период правления Каддафи, Египет при Мубараке и Сирия при Асаде. Катар и Саудовская Аравия — это монархические режимы, которые завязаны на Международном валютном фонде, то есть на тех, кто против доллара и противостоят нынешнему президенту США.

Что касается Турции, в Белом доме пришли к выводу, что такой харизматичный лидер как Эрдоган будет представлять серьёзную угрозу для Америки. Новый обамовский проект по Большому Ближнему Востоку — это решение вывести Иран на первый план.

— Но неоосманский проект наверняка развивался Турцией не без закулисных соглашений с США, почему же Вашингтон принимает решение, что Эрдоган, который демонстрировал своё стремление сотрудничать с Соединёнными Штатами, представляет угрозу?

— Эрдоган в итоге предал бы своих западных партнёров. Он очень увлекающийся человек, которого сложно контролировать долгое время. Он харизматик, и на каком-то этапе он бы начал свою неподконтрольную игру, почувствовав силу. Неоосманский проект создавал бы серьёзные проблемы для Америки.

Проблема турецкой политики в её двойственности. С одной стороны, кемалисты — это национальная бюрократия, с другой — Партия справедливости и развития (тур. Adalet ve Kalkınma Partisi, AKP), которая представляет собой синтез национальной бюрократии и космополитов и стремится войти в мировое правительство. Отсюда эта жажда попасть в ЕС. Они хотят примкнуть к Брюсселю, стать игроками на уровне Брюсселя и отойти от национальных рамок. И при этом у Эрдогана есть мысль о неоосманском проекте. Эти амбиции подкреплены тем, что турецкая экономика достаточно сильна. Кроме того, Турция равна по численности Германии и превосходит Францию и Великобританию. И если бы экономика Турции вошла бы в экономическую систему ЕС, она стала бы второй после экономики Германии.

— И тем самым снизила бы влияние Германии в ЕС?

— Конечно. Турецкая экономика — реальная и производительная, и у Германии в значительной части реальная экономика, а остальные страны ЕС держатся на экономике офисного типа, на экономике обслуживания. Они живут на неэквивалентном обмене со странами третьего мира. И евро сделали суррогатом доллара. Кроме того, важно отметить, что евро нельзя расплачиваться за нефть и газ, но за остальные товары — можно.

— Как так вышло?

— Дело в том, что США договорились с некоторыми странами-поставщиками энергоресурсов, в т. ч. с Саудовской Аравией, что нефть будет продаваться только за доллары. И если какая-то страна объявит, что она будет продавать свою нефть за любую другую валюту, она может оказаться на грани того, что ей объявят войну.

— С Эрдоганом более менее ясно — он поставил слишком много амбициозных задач, реализация которых представляет угрозу интересам США. Но почему ставка сделана на Иран? Про Роухани говорят, что он не менее амбициозен, чем Эрдоган.

— Иран никого не может объединить вокруг себя, кроме как шиитов. Но он может влиять на региональные процессы, чего и хотят в Вашингтоне. Фигура Роухани — живое свидетельство того, что США играют закулисную игру вместе с Ираном. Ахмадинежад не говорил с американцами напрямую, а Роухани будет говорить.

— То есть это действительно абсолютно провашингтоновская фигура?

— Забудьте, что были провашингтоновские фигуры. Роухани — это проиранский человек, который символизирует, что Иран теперь открыто говорит с Америкой. Раньше велись лишь закулисные переговоры на периферийном уровне и чиновниками, не имеющими полномочий. А теперь приходит человек, который изначально объявлен рукопожатным. К тому же Роухани — это человек касты, это человек клерикальной корпорации. Ахмадинежад по своей формации — это полевой командир. Это другая каста. Его использовали, и он имел определённые противоречия с теократией. А теперь приходит теократ. Приходит духовенство, поповство, если говорить на русский лад.

— Какие будут последствия, если Иран станет страной номер один на Ближнем Востоке?

— Если Иран станет страной номер один, то все сунниты закономерно начнут борьбу. Аль-Каида создаст огненное кольцо вокруг Ирана и шиитских территорий и начнётся бойня, растянутая во времени война, потому что суннитское руководство сильно ослаблено, если не сказать, что разрушено: Катар уходит, Саудовская Аравия скоро уйдёт...

— США хотят столкнуть суннисткий и шиитский мир на Ближнем Востоке, но в этом случае, очевидно, страдают их энергетические проекты, которые надо сказать, в фокусе интересов России и Англии. Для чего им так рисковать? Фактически, пилить сук, на котором сидят...

— Эта война нейтрализует Переднюю Азию с колоссальным политическим потенциалом, в силу того, что именно политический Ислам является главным игроком в постмарксистский период. И в скором времени политический Ислам будет организовывать массы в Латинской Америке, в Европе, в Юго-Восточной Азии, потому что протестная идеология марксизма была дискредитирована и рухнула, а противостояние верхов и низов будет всё больше нарастать.

Надана Фридрихсон для «АН-онлайн»