Гейдар Джемаль: США говорят «Асад должен уйти», но делают все, чтоб его оставить

Sobesednik. ru обсудил с политологом Гейдаром Джемалем, кто стоял за взрывами в Европе и какие отношения у России с США.

24 марта стало известно о гибели российского военнослужащего в Сирии. Представитель российского пункта базирования Хмеймим в Сирии рассказал «Интерфаксу», что российский офицер погиб в районе Пальмиры, выполняя боевую задачу по наводке авиаударов по объектам боевиков ИГИЛ [также ИГ или «Исламское государство» — экстремистская группировка, запрещенная судом на территории России — прим. ред.].

«Военнослужащий геройски погиб, вызвав огонь на себя после того, как был обнаружен террористами и окружен», — рассказал собеседник агентства.

23 марта командующий группировкой вооруженных сил РФ в Сирии генерал Александр Дворников в интервью «Российской газете» заявил, что российские спецназовцы «выполняют доразведку объектов для ударов российской авиации, занимаются наведением самолетов на цели в удаленных районах, решают другие специальные задачи»

Продолжает ли Россия воевать в Сирии? Воюют ли США с Асадом? Грозит ли Европе война после терактов в Брюсселе и как они связаны с событиями в Сирии? Эти и другие вопросы обсудил с Sobesednik. ru политолог, общественный и политический деятель, председатель Исламского комитета в России Гейдар Джемаль.

— Появилась информация о погибшем российском военнослужащем в Сирии. Причем он умер рядом с Пальмирой, где наступают войска Башара Асада. О чем это говорит — что мы не выводили свои войска?

— Думаю, что вывели. В любом случае на сегодняшний момент речь идет лишь о части. Невозможно вывести сразу всех оптом. Кто-то должен был оставаться. И потом, времени прошло мало.

— Россия продолжит свою военную кампанию в Сирии, может быть, тайком?

— Зависит от того, что́ [накануне прибывший на переговоры в Москву госсекретарь США Джон] Керри привез, как договорились. Это же определяется соглашениями с американской стороной.

— Зачем тогда вывели войска? Это было неожиданно для всех. Даже Америка не сразу прокомментировала решение Владимира Путина о выводе войск.

— Она не то чтобы не смогла [прокомментировать], сколько не захотела. Неожиданно это было для сторонних наблюдателей. Думаю, что это опять-таки определяется взаимодействием между Россией и США.

— Могло быть решение о выводе войск импульсивным и эмоциональным?

— Эмоциональным оно было бы в случае поражения. Думаю, что это решение принято американцами.

— Как ощущает себя правительственная армия Башара Асада? Есть ли у нее сейчас силы продолжать наступление?

— Там основная часть воюющих — иранцы, «Хезболла» и шиитские ополчения, начиная от иракских и кончая фессалийскими. Как минимум 80% воюющих за Асада — это люди с иностранным гражданством. Им передали какую-то технику, оружие. Там есть шиитские организации из Йемена, Ирака, Афганистана, Ливана. Кроме того, со стороны Асада действует ополчение Салиха — это криминальные группы, которые давно работают. Если они получили новый поток оружия, то вполне возможно, что у них появился новый стимул и новые возможности. Но для этого нужно заняться детальным изучением вопроса.

— Вернемся в Сирию. 23 марта появилась информация, что войска Асада отбили у ИГ Пальмиру.

— Они пока что не отбили — пока ведут бои на подступах и определенных участках. Пока что нет информации, что они овладели Пальмирой. Надо подождать, не является ли это очередным фейком. Посмотрим по прошествии пары-тройки дней, подтвердят ли это проверенные источники...

— Когда Россия вводила свои войска в Сирию, одной из причин начала военной операции была борьба с мировым терроризмом, с мировым злом — ИГИЛ. Оно, зло, не побеждено. Почему тогда мы вывели войска?

— Во-первых, вводили войска не поэтому, а чтобы восстановить положение России в верхнем эшелоне крупнейших государств, войти назад в обойму партнеров, заставить разговаривать с собой и так далее. Соглашение о перемирии — двухстороннее, российско-американское. Так что все происходит между Россией и США, все остальное только повод.

— Получилось вернуться на международную политическую арену?

— К сожалению, Россия представляет собой не партнера, а сателлита США. Те, кто думают, что Россия противостоит американской политике в мире, глубоко заблуждаются, потому что Россия эту американскую политику обеспечивает и поддерживает. Россия является функцией от западной политики в регионе, и все. На самом деле существует масса иллюзий и мифов, которые мешают это понять. В частности — что американцы добивались свержения Асада. Они никогда этого не делали и всегда удерживали его на месте. Если снять шоры с глаз, то становится понятным, что деятельность России является продолжением деятельности Запада.

Что сказал ИГИЛ

— Зачем тогда столько времени — больше полугода — и федеральные СМИ, и политологи самых разных взглядов — и государственники, и либеральные — пичкали нас мыслью, что Запад хотел свергнуть Асада, а мы его защищаем, помогаем чем можем?

— Не полгода пичкали, а несколько лет подряд. С 2011 года нам вешают лапшу по поводу того, то Запад хочет свергнуть Асада. Но грязная работа достается России, а Соединенные Штаты выступают перед мусульманами мира, показывая, что они сторонники их воли и Асад должен быть свергнут, должен уйти. Если США скажут, что Асад их любимый и вполне нужный им диктатор, то это будет вызов мировой исламской общественности, которая воспринимает Асада как кровавого диктатора. Поэтому они говорят, что он должен уйти, а на практике они делают все, чтобы его оставить. Фактически исполнителями по этому вопросу являются Россия и Иран. Иран тоже позиционируется в качестве антиамериканской страны, но на самом деле, подковерно он очень плотно работает с американцами.

— Теракты в Брюселе, заявления лидеров ИГИЛ о сотнях боевиков, направленных в Европу, — это все может привести к повторному вводу российских войск для борьбы с терроризмом? Или усиление международного присутствия или участия коалиции в Сирии?

— Скажите, откуда исходят эти заявления «Исламского государства»? Потому что так называемые источники, например сайт «Амак» (Amaq), — по-моему, чисто фейковая штука. Например, когда «Аль-Арабия» опубликовала признание ИГ о взятии на себя терактов в Брюсселе, она сослалась на Amaq, который считается блогом «Исламского государства». В этот момент там не было такой информации по этим терактам. Но через несколько часов [после того], как «Аль-Арабия» сослалась на несуществующую информацию, информация появилась на этом блоге. Такое впечатление, что этот блог является фиктивным и управляемым какими-то центрами, но не «Исламским государством». Это какая-то очень сложная игра спецлужб. А где само ИГ и кто от него говорит — самое непонятное. Сделали они заявление [о сотнях боевиков в Европе], не сделали — это, как с роликами с казнями, монументальная фикция, частично разоблаченная как продукция организации, специализирующейся на таких фейковых имитациях.

Война не в Сирии — в Европе

— Угрожают ли в действительности миру массовые теракты сейчас? В опасности ли Европа, Россия?

— Я не считаю, что теракты на территории Европы идут с Ближнего Востока. Они, скорее всего, производятся внутри самого же Запада. Это форма войны между различными фракциями правящих элит — теми, кто правит, и теми, кто хочет их сменить, форма воздействия на политику внешних сил, но не Ближнего Востока. Потому что результатом этого является сближение Европы с США. Я думаю, что здесь элементы «глубинного государства», которое было создано в Европе во времена Холодной войны. Нам долго рассказывали, что оно упразднилось, ликвидировалось, но я считаю, что оно продолжает существовать и тесно связано с крайне правым флангом, маргинально правым флангом европейской политики — Марин Ле Пен и правее Ле Пен. В мире идет большой политический кризис, который может вылиться в войну на европейском континенте.

— Между кем и кем может произойти война?

— Есть несколько точек напряжения. Но в любом случае, прежде всего, это разлом между Восточной Европой и Западной Европой. Украина является площадкой для войны, причем не только по направлению к России, но и по направлению к Польше и Прибалтике, которые в конфликтных отношениях с Германией. Там есть и серьезный потенциал гражданской войны. Крайне правые опираются на серьезную социальную базу. Марин Ле Пен имеет поддержку не менее 10, а может, и 20 процентов во Франции. Это люди, которые категорически против либерального истеблишмента, против идей толерантности и так далее. Там есть специально разыгранная проблема беженцев, которая является рычагом манипуляций. Это очень серьезный задел для гражданской войны. Если наложить межстрановые противоречия на социальные конфликты, то Европа, кажущаяся нам уютным Хоббитоном, на самом деле является пороховой бочкой.

Панин Илья, Sobesednik. ru