Гейдар Джемаль: «Ультиматум российской власти ставим не мы — его ставит история»
Гейдар Джемаль: «Ультиматум российской власти ставим не мы — его ставит история»
«Портал-Credo. Ru»: Гейдар-хаджи, можете ли Вы еще раз сформулировать те пункты, которые огласили на конференции 24 июня?
Гейдар Джемаль: Эти требования, объединенные в своего рода пакет, логически связаны между собой. Прежде всего, это возможность влиять на внешнеполитический курс, возможность создавать организации и структуры, участвующие в обсуждении и продвижении тех или иных позиций и осуществляющие связь с исламским миром. Кроме того, это свободные выборы в субъектах с преимущественно мусульманским населением. Свободные выборы нужны везде, но, по крайней мере, в Рязани они свободнее, чем в Назрани. Это также допуск в СМИ и пересмотр сфабрикованных дел с явно политическим уклоном. Речь идет и об отмене запретов на исламскую литературу. Вот те пять требований, под которыми мы будем собирать подписи.
— Многие называют эти требования ультиматумом властям. Согласны ли Вы с такой формулировкой?
— Это не ультиматум, а попытка преодолеть тот уже давно де факто существующий общественный раскол, который может привести к серьезным социальным последствиям и ущербу для внешних связей России. Существует требование мирового сообщества к ключевым странам — они должны быть стабильными. И российское общество как нестабильное теряет потенциал державы, могущей отстоять свой суверенитет. Все это чревато серьезными последствиями. Мы же ставим задачу укрепить интегрированость мусульман в российское общество. Ультиматум российской власти ставим не мы — его ставит история. Мы лишь пытаемся, может быть, и в острых формах, перебросить мостик через тот раскол, который существует объективно, причем, по вине власти.
— Как Вы видите реализацию этих тезисов в условиях существующей правовой системы? Ведь законом запрещено создание политических партий по этническому и конфессиональном принципам.
— Хотя и запрещается создавать партии по конфессиональному принципу, но мусульмане — это не только конфессия, это также и политический блок, имеющий возможность создать и внеконфессиональную партию, отражающую и реализующую их интересы. Кроме того, мусульмане — интернационалисты по своим взглядам и выступают за создание интернационалистских движений. После 1991 года ни одна правящая верхушка ни в одной стране СНГ или Балтии не проводит интернационалистскую политику. Все, включая Россию, развивают националистический дискурс. И сегодня Средняя Азия воспринимается на бытовом психологическом уровне столь же отдаленной и отдельной от России, как Китай или Тибет. Но на самом деле еще существует геополитический потенциал, связывающий все бывшие советские территории. Внешним выражением этого можно назвать, скажем, миллионы гастарбайтеров из Средней Азии. Есть противоречия между менталитетом, который внедрен в массы через СМИ, и объективной реальностью. Мусульмане вообще более чувствительно относятся к геополитической реальности, ибо они менее поддаются промывке мозгов со стороны тех же медиа- и политтехнологов, потому что являются компактной группой, стоящей на единой идеологической платформе. У них существует понимание того, что есть интернациональная социальная проблематика, социальное пространство, которое должно быть оформлено в соответствующем движении. Они понимают, что никаких союзов верхушечным способом создать нельзя, что все эти встречи Путина с Лукашенко, все эти междусобойчики на Шанхайской Организации Сотрудничества (ШОС) являются лишь сотрясанием воздуха в кругах постсоветских политических элит. Только общественное движение снизу может восстановить интеграцию на существующем пространстве.
— Судя по всему, Вы делаете ставку на левую, или точнее леворадикальную идею?
— Правую идею захватили и эксплуатируют националисты. Есть, правда, некоторые правые течения, настроенные антиглобалистски и антинационалистически. Это, например, так называемые «новые правые», лояльно относящиеся к исламу и к третьему миру. И будет недальновидным отказывать в контактах «новым правым», стоящим, по крайней мере сегодня, на антиимпериалистических позициях. Современный мир в глобальном экономическом плане разделен на два полюса. Это «полюс производства» (Китай, Юго-Восточная Азия) и «полюс потребления» (Америка и Европа). А вот исламский мир сегодня находится между ними. Он не является ни частью «экономики производства», ни частью «экономики потребления». Если абстрагироваться от супербогатых нефтяных элит Аравийского полуострова, от этой крайне узкой компрадорской прослойки, то понятно, что исламский мир не принадлежит к «полюсу потребления». Однако он представляет собой крайне важную сферу политического и идеологического производства. Сегодня именно исламский мир производит историю. Между прочим, именно мусульманская умма экспортирует в лаборатории Запада «мозги», которые создают там новые научные технологии. Возможно, что завтра именно в мусульманском мире произойдет интеллектуальный прорыв, в результате которого по многим позициям, составляющим сегодня интеллектуальный горизонт современного человека, будут пересмотрены базовые воззрения. Я имею в виду основные направления физики, математики, биологии и т. д. В исламском мире идет интенсивная выработка требований к новой методологии. Западная философия как пространство создания методов познания окружающей реальности обанкротилась. Постмодернизм и деконструктция — явное свидетельство этому. На этом фоне обнаруживается колоссальный дефицит целостной мировоззренческой картины. Физики не могут согласиться по поводу того, что является базой единства в понимании физических законов микромира и макромира.
В исламском мире идут духовные процессы, направленные на преодоление этого методологического тупика. Среди некоторых исламских теологов зреет понимание, что главная причина западного интеллектуального краха — это разлагающееся и отравляющее оперативный интеллект наследие Аристотеля и Платона, которое было в большей части исламского мира отвергнуто многие столетия назад. Сегодняшнюю борьбу между «суфизмом» и «ваххабизмом» под определенным углом зрения следует понимать как борьбу монотеистов против остатков неоплатонического интеллектуального наследия. Чистый монотеизм в своем противостоянии пантеистическому языческому мистицизму в некоторых аспектах оказывается близок Декарту и Канту, к некоторым направлениям, которые они интуитивно нащупали. Развитие в эту сторону может привести к появлению теологии как нового метода понимания не только концепции Бога, но и исследования окружающего нас мира. В будущем теология должна создавать методологическую базу для нового осмысления физической среды.
Исламский мир будет создавать научные и интеллектуальные технологии, но он никогда не станет зоной товарного производства, подобно странам Юго-Восточной Азии. Антропологическая и бытийная организация мусульманской общины не позволяет без помех красть ее энергию, ее жизненное время, ее духовный смысл, превращая их в прибавочную стоимость. Такова религиозная природа мусульман. Даже если кто-то из них находится на периферии религиозной практики, он все равно остается включенным в перспективу Откровения. Исламский мир — это третье измерение экономики: не производство, не потребление, но порождение такого нетоварного продукта, как смысл истории. То, что это сопровождается извлечением из недр мусульманских стран нефти и газа, не противоречит сказанному. Решающим оказывается сочетание религиозно-политического проекта и территориальный контроль над стратегическими запасами сырья.
Конечно, это не может не порождать весьма кризисную ситуацию. Если Россия вовремя поймет значение исламского мира и будет работать по интеграции ислама в российское политическое пространство, как на внутреннем, так и на международном уровне, то она станет флагманом нового уникального направления, которое изменит наше время, создаст новую картину мира. Если же этого не произойдет, то существует опасность, что вооруженные до зубов лидеры «экономики потребления» навяжут миру окончательную тиранию, под которой большинство людей будут просто выброшены из истории и многие духовные возможности будут закрыты. Завтрашние поколения не смогут понять, почему стал возможным Че Гевара, что такое подлинное искусство, как возможен нонконформизм, потому что воцарится новая тираническая действительность. Настанет информационное общество, в котором «внутренний человек» окажется попросту упраздненным. Ислам представляется альтернативой этой духовной и политэкономической тирании «информационного общества». И не случайно мы начинаем разговор с необходимости допуска мусульман в политическую жизнь России. Менталитет общины, менталитет джамаата — важнейший фактор, который, действуя уже более 1400 лет, так и не был в должной мере оценен, в том числе деятелями собственно исламского мира. Ведь даже либерализация Европы после эпохи абсолютизма была в значительной степени определена связями с исламской цивилизацией и исламскими политическими структурами. Так, например, до сих пор не вскрыто влияние ислама на идеологию Просвещения, на то, что писали Монтескье и энциклопедисты. А между тем, связи Франции с исламским миром, начиная с Франциска I, были достаточно тесными, и до сих пор не оценен их потенциал, роль в создании новой европейской ментальности. Граф Жозеф Артур де Гобино, представлявший крайне правый полюс европейского Просвещения, например очень много путешествовал по Ирану. Он был задолго до Анри Корбена исследователем и первооткрывателем для Европы традиционного иранского мистицизма и посвятил крайне любопытную книгу описанию духовных путей, практикуемых в этой стране. Да-да, тот самый граф Гобино, автор «Трактата о неравенстве человеческих рас»...
— Вернемся к России дня сегодняшнего. Ваше заявление, в общем-то, не поддержали представители мусульманского духовенства и общественности, известные довольно различными подходами ко многим проблемам. Почему так произошло?
— Вы имеете в виду клерикальных чиновников? Это не общественность, это ставленники режима, находящиеся в жесткой зависимости от Гришина (Алексей Гришин — советник Администрации Президента — «Портал-Credo. Ru»), управляющего ими от имени Владислава Юрьевича (Суркова — «Портал—Credo. Ru»). Они боятся за свою карьеру, за свое кресло. Естественно, воспринимать их всерьез как носителей независимого мнения просто невозможно. Это то же самое, что мнение администрации президента.
А вот представители общественности как раз-то и поддержали. Это лидеры джамаатов, оппозиционных организаций, оргкомитеты митингов, мусульмане, связанные с ситуацией вокруг медресе в Оренбуржье в Бугуруслане, в Средней Юрюзани Нижегородчины и многие другие. Они меня поддержали.
— Сейчас активно на первый план выходит проблема единства уммы. Особенно активно в этом направлении ДУМ Нижегородской области. Как Вы можете оценить перспективы такой работы?
— Я категорически против того, чтобы под уммой понимать клерикальных чиновников и возглавляемые ими «духовки». Клерикальный междусобойчик никакого отношения к делам и судьбам уммы не имеет. Их положение в исламском пространстве незаконно, они не могут претендовать на то, чтобы быть в исламе людьми, обладающими каким-то статусом. Ислам не предусматривает их позиции. Никто их не рукополагал, они не епископы, не диаконы. Мухаммад (а. с.) никому не давал разрешения на то, чтобы занимать особую позицию «духовенства» среди мусульман. В силу какого авторитета они претендуют на свой статус? Просто чиновные назначенцы от светской бюрократии, к тому же отрицательно относящейся к Исламу.
Единство уммы созидается на площадке дискуссии между мусульманами по прояснению позиций по таким вопросам как, например, что такое «салафизм», или какова роль шейха Мадхали, насколько термин «ваххабизм» адекватно описывает те явления, которые сегодня имеют место на Северном Кавказе, насколько салафизм может быть совместим с идеологией тарикатов и т. п. Но самое главное — это проблематика акыды (формулирование изложения основ вероучения — «Портал—Credo. Ru»). Ведь калама (теологии) в наше время не существует, сегодняшний общеметафизический опыт, который есть у мусульман, — это, прежде всего, «шиитский» опыт, имеющий слабое отношение к учению пречистых имамов и хазрата Али. Эта кумская метафизика восходит к учению Исфаханской школы, которая основывается на суфизме и своими истоками родственна эллинистической метафизике. Нет подлинной теологии, строго соответствующей Корану. Мусульмане всегда возражали против теологических построений Ибн Араби, Мулла Садра и др. Именно в дискуссиях и выковаывается действенное единство уммы, а вовсе не на конференциях чиновников, даже именующих себя муфтиями. Они не интеллектуалы, они даже не алимы, они не знакомы с исламской проблематикой. Они не могут вынести ни подтверждения, ни опровержения ни по одному вопросу, касается ли он джихада или бумажных денег.
— И как можно отнестись к тому факту, что многие мусульманские руководители высказались в поддержку событий, произошедших в другой конфессии? Речь идет о поддержке решений Архиерейского Собора РПЦ МП в отношении епископа Диомида.
— Таким образом они проявили свою солидарность с православными клерикалами. И в этом смысле конфессиональные различия для них ничто, а корпоративная солидарность — все. Клерикалы разных конфессий — они, прежде всего попы, а потом уже мусульмане или христиане.
— На какие структуры в своей деятельности по реализации данных требований Вы намерены опираться?
— Это, прежде всего, «Союз мусульман России». Там много известных людей, среди которых и Нафигулла Аширов.
— Действует ли сейчас в политическом поле Евразийская партия Абдул-Вахед Ниязова, с которой, помнится, Вы сотрудничали. Это, кстати, был первый проект создания де-факто мусульманской партии, при том, что по названию и провозглашенным принципам она таковой не являлась?
— Да, и в результате, она настолько «зашифровалась», что потеряла контакт с уммой, перестала быть ей нужной. Я не считаю, что такая партия должна быть клерикальной, но нельзя зашифровываться и отдаляться от уммы настолько, чтобы исчезал сам резон ее существования. Это другая крайность.
— А с Национальной организацией русских мусульман Вы сейчас контактируете? Насколько вообще это значимое явление?
— Я не контактирую с ними, и практика лидера организации Харуна ар-Руси давно перестала восприниматься мною как адекватная. В свое время я спрашивал Харуна, зачем ему нужна национальная организация, зачем выделять русских мусульман в отдельную группу. Ведь мусульманин — прежде всего, интернационалист, который сосредоточивает свою идентификацию на принадлежности к общине, а этничность не должна для него являться определяющим фактором. Он отвечал, что изначальным замыслом создания НОРМ была помощь в интеграции неофитов в мусульманскую среду, поскольку, якобы, через джамааты они подвергаются чуждым этническим влиянием, вместо того, чтобы становиться мусульманами, превращаются в псевдотатар и псевдокавказцев. В какой-то момент мне это показалось оправданным, но потом я понял, что за этим стоит раскольническая деятельность. А русских мусульман достаточно много, и им абсолютно не нужна эта организация. Они нормально себя чувствуют в интернациональной среде с татарами и кавказцами. Наконец, надо понимать, что эта интернациональная община существует на основе общего для всех русского языка, русско-советской образовательной традиции, и это тоже своеобразный культурный феномен. Поэтому та маленькая группка, стоящая за НОРМ, видимо, преследует какие-то иные, отличные от интересов большой общины, цели. И за это должен нести моральную и иную ответственность лично создатель этой группировки, то есть сам Харун.
— Как Вы видите ближайшие перспективы политических процессов, связанные с российской исламской уммой?
— Это, прежде всего, инициативы, связанные с восстановленным «Союзом мусульман России». Те тезисы, что мы сформулировали как требование, должны переформатироваться в обращение, и затем пойдет кампания по сбору подписей. Можно только надеяться, что вокруг этого сбора конфликты и скандалы будут минимальными. Когда подписи будут собраны, мы обратимся к президенту Медведеву, который, при всей его удаленности от этой проблематики, не может не оценить ожидания, что он так или иначе будет менять сложившийся общественный климат, сложившийся механизм подавления общественной инициативы. Считаю, что вертикаль власти, построенная при Путине, Россию губит. Я вполне согласен с Минтимером Шаймиевым в том, что необходимо вернуться к выборам губернаторов, ибо это дает обществу ощущение сопричастности и обратной связи. Ведь чем может государство доказать, что оно не антинародное? Именно формами обратной связи, пусть даже такими простыми, как губернаторские выборы. Если государственная конструкция будет очень жесткой, то у нее по законам физики будет меньше шансов выдержать колебания. Надо понимать, что сегодня США берут явный курс на ликвидацию суверенитета Москвы и Пекина. Более того, когда к власти придет Маккейн (а можно не сомневаться, что следующим американским президентом будет именно он), по его словам, его задачей номер один станет вывести Россию из «большой восьмерки», а задачей номер два — выдавить Россию из ядерного клуба и тем самым обеспечить плацдарм для давления на динамично развивающийся Китай. В такой обстановке развязывать репрессии против целого сегмента российского общества — мусульманской общины — просто безумие!
Беседовал Валерий Емельянов, для «Портала-Credo. Ru»
04 июля 2008