Правда реального ислама. Интервью «Буржуазному журналу»

Правда реального ислама

Председатель Исламского комитета России Гейдар Джемаль знает об отношениях Америки, Европы и исламского мира гораздо больше, чем нужно простому человеку. Занимаясь всю жизнь политическим исламом, Джемаль общается с представителями ислама настоящего, не бюрократического — с подлинными духовными лидерами. О противостоянии исламского мира и США, о выборе России и о власти мировых разведок Гейдар Джемаль рассказал «Буржуазному Журналу» (март).

 

— Какова ваша версия карикатурного скандала? Почему он произошел именно сейчас?

— Здесь для меня очевидно выстраивается такая схема. Инициатива в этой истории принадлежала американцами, которые рассчитывали на очень простые вещи. В основе лежит грязная идея, на которую сначала никто вообще не обратил внимание. Ну кому нужна эта желтая датская газета, которую никто толком не читает? Уверяю вас, что даже мусульмане, которые живут в Дании, и то читают по-английски. Но в газету тем не менее заложили мину — в сентябре там опубликовали карикатуру.

Потом, через некоторое время в час Х, некий мулла в Дании получает по почте конверт с карикатурами, как опубликованными в газете, так и гораздо худшими, по сравнению с которой то, что было напечатано — всего лишь цветочки. Мулла конечно в шоке, он начинает всюду показывать эту карикатуру. Его спрашивают: откуда получил? Он отвечает — по почте. Когда с лупой изучили конверт, то оказалось, что там вообще нет обратного адреса и каких-либо идентифицирующих признаков. Никаких отпечатков пальцев.

На что был сделан расчет в этой истории? Допустим, кто-то нарисует на вас дружеский шарж. Потом я этот дружеский шарж совмещаю, допустим, с вашим портретом в безобразнейшем облике, оскорбляющем вашу честь и достоинство, и присылаю вашему брату или сыну. Он идет и убивает того, кто нарисовал на вас дружеский шарж. Хотя тот вовсе не рисовал того, что вас на самом деле оскорбило.

— Так в чем же состоял расчет?

— Идея состояла в том, что мусульмане ответят конкретной расправой по образцу убийства голландского режиссера Тео ван Гога. Модель уже наработана, Голландия рядом, люди примерно одни и те же. Но не получилось. Вместо этого начались социальные митинговые выступления. Получилась пиаровская драма, которая ушла из-под контроля инициаторов. Они хотели, чтобы это было камерно и жестко, и затем широко показать кровь на экранах. Вот, мол, какое происходит варварство! Все просто: чтобы дальше разобраться с Ираном, нужно вбить клин между европейцами и мусульманами.

— Почему это произошло именно в Дании?

— Скандинавия — наиболее благоприятное место для политэмигрантов, жители этих стран очень лояльны. Именно в этом месте нужно вбивать клин... Потому и была выбрана Дания. Кроме того, скандинавские страны легко принимают тех политэмигрантов, по которым давно плачет ЦРУ.

Но вместо крови несчастного редактора или карикатуриста-художника организаторы получили всеобщие митинги, которые демонстрируют то, что американцам видеть совсем не хотелось бы —единство, сплоченность, политическую общность исламского мира от Индонезии до Египта. Самое главное, что в целом европейцы оказались на стороне мусульман. Крови не было, а карикатурами были все в основном возмущены. Более того, оказалось, что в Европе на самом деле нет свободы слова, потому что тут же газеты отказались обсуждать тему Холокоста.

— Как вы считаете, кем была вброшена тема Холокоста?

— Эта тема была вброшена тут же ревизионистами и теми же мусульманами, которые сказали в ответ на заявления о свободе слова: ребята, у вас был случай с французским профессором Робертом Форисоном, который еще в 1986 году не карикатуры рисовал, а подписал аналитическую статью о том, что Холокоста не было. Его выгнали с работы из университета и посадили на три годы. И приняли закон: во Франции обсуждать Холокост — это сразу же пойти под суд.

Недавно британский профессор Дэвид Ирвинг приехал в Австрию. Его задержали в аэропорту и посадили в тюрьму на три года за те же высказывания. Какая уж тут свобода слова? Самое смешное, что редактор датской газеты, выпустивший эти злосчастные карикатуры, заявил: вы знаете, чтобы продемонстрировать паритетность, я рассматриваю иранское предложение опубликовать карикатуры на тему Холокоста. На следующий день издатель объявляет, что редактор сошел с ума и отправлен в отпуск.

— Может ли вся эта ситуация быть на руку Ирану или другим мусульманским странам?

— Фигурировала тема саудовцев, как возможной силы, которая стоит за карикатурами. Саудовцы рассматривались, как американская креатура, как постановщики этой ситуации в интересах США. Никто не рассматривает саудовцев как самостоятельных игроков, ведь они являются составной частью американского геополитического проекта. За пределами американской поддержки у них нет политического будущего.

Иран в этом плане ни разу не был назван. Кроме того, Иран не владеет такой мощной лоббистской системой, ни агентурой, ни влиянием для того, чтобы создать эффект давления по всему исламскому миру. Есть зоны, где Иран может что-то организовать, то есть Ливан, Сирия, Пакистан. Это те страны, где есть шиитские анклавы. Но где-то еще? Вряд ли. Кстати, основные волнения происходили именно в зонах распространения суннитов, а не шиитов.

Советский Союз в 70-80-е годы мог устроить беспорядки практически где угодно. Но современная Россия не сможет затеять беспорядки и забастовки в Австралии! Уже нет той системы, нет тех людей, нет тех ресурсов, нет партии, нет студенческих организаций, профсоюзы больше не ориентируются на Москву. Затеять провокацию с тем, чтобы всколыхнуть весь мир, Москва себе уже не может позволить.

И Иран тоже не может этого сделать. Нельзя затевать провокацию, когда не уверен, что сможешь на должном уровне ее подготовить. Я уверен, что Тегеран не рискнул бы устраивать такую акцию — слишком велик риск опростоволоситься. У них уже есть неприятный опыт с Салманом Рушди, который вынужден всю жизнь прятаться по подвалам, но, тем не менее, до сих пор жив.

— Мог ли этот скандал все же быть Ирану на пользу?

— Если честно, то зачем это им нужно? В преддверии американских планов войны весь исламский мир и так на стороне Ирана. И Россия на стороне Ирана. Американцам нужно вбить клин между мусульманами и Европой для того, чтобы расколоть Старый Свет.

— Если у Америки нет других вариантов, кроме силового решения проблемы, то что делать остальным?

— Прежде всего, нужно понять очень простую вещь. Соединенные Штаты являются последней почвенной националистической империей. Америку обычно отождествляют с глобализмом, однако центры принятия решений в транснациональных корпорациях чаще всего находятся в Европе. Более того, в руководстве многих транснациональных корпораций практически нет американцев. А если они есть, то отнюдь не правят бал. И даже американские ТНК связаны прежде всего с Демократической партией. А американское государство, устроенное по имперскому принципу, сегодня связало свою судьбу с неоконсерваторами. Неоконсерваторы — это на самом деле антиглобалисты, это почвенники с очень серьезной позицией, причем жесткой, фанатичной и гораздо менее рациональной.

С их точки зрения Старый Свет — это источник глобализма и основной противник. Это территория, которая рискует быть снова объединенной под эгидой единой Европы. Европа является передовым технологическим отрядом мира. Здесь, то есть в Лондоне, Париже, Брюсселе и Швейцарии находятся штабы мировых ТНК. И для Соединенных Штатов вопрос стоит просто: нельзя позволить, чтобы Европа вышла из тени Второй мировой войны. Чтобы она встала с колен и начала снова претендовать на звание центра цивилизации. Иначе две мировых войны, в которых Америка участвовала против Европы, весь ХХ век, названный американским, будут прожиты напрасно.

Надо сказать, что до начала XX века Америка была маргинальным государством, которое не оказывало влияния на мировую историю. Там не было основных ресурсов, а сама Америка была страной-должником, которая развивалась только за счет того, что постоянно осуществлялись такие истории как с Панамой. Напомню: американцы в 70-80 годы XIX века создавали консорциум железных дорог «Запад-Восток», доводили его до готовности в 85%, потом банкротили и перепродавали собственному теневому акционерному клубу. А эти 85% строились на деньги европейских вкладчиков — домохозяек, помещиков. Все с удовольствием вкладывались в громадный романтический проект — железные дороги Америки. Таким образом было высосано — я могу вам привести точную цифру — порядка 10 млрд. долларов в ценах 70-90 годами XIX века. Это астрономическая сумма по меркам того времени, она соответствует сегодняшнему триллиону. Это, кстати, очень сильно подействовало на темпы европейского развития. Но даже это не помешало Америке иметь в 1914 году пять миллиардов долларов госдолга по отношению к Европе. Сегодня Соединенные Штаты не могут себе позволить вернуться к политическому ничтожеству.

— Хотя долг, тем не менее, растет по-прежнему.

— Да, но они заставляют расплачиваться за это весь остальной мир через печатание наличных долларов, которые по-прежнему принимаются к оплате за реальные ценности. То есть вы даете реальные ценности, а вам в обмен дают американскую бумагу. Это заполняет брешь, ведь ежегодный торговый дефицит Соединенных Штатов превышает 600 млрд. долларов. То есть на 600 млрд. долларов ценностей ввозится в страну больше, чем вывозится!

Чтобы иметь возможность делать это и дальше нужно сидеть на вершине горы. Нужно командовать. Но Старый Свет больше не хочет терпеть, тем более, что Ялтинские и Потсдамские соглашения выглядят уже нелепо, потому что Советского Союза больше нет. Исчез один из основных игроков. И Европа начинает спрашивать: а в чем смысл НАТО, в чем смысл американской оккупации Европы? Это была, на самом деле, мысль Горбачева — он хотел объединением Германии выбить почву из-под ног у США. И американцы просто вовремя поняли, что могут пропустить сильнейший удар. Горбачев просто хотел замкнуть Европу на Советский Союз, отказаться от Варшавского пакта, но одновременно сделать и НАТО бессмысленным. Увы, Горбачев — очень хитрый, то при этом неумелый политик. Который хитро задумывает, но сделать ничего не может.

— Может ли произойти идеологическое объединение России и исламского мира?

— Дело в том, что все мы в одной лодке. Нравится нам Европа или не нравится, нравится России или Европе исламский мир или не нравится — но мы все часть Старого Света и мы все оказались перед лицом Соединенных Штатов, которым нечего терять, потому что они пошли играть ва-банк. А, стало быть, нам всем необходимо объединиться. И, в принципе, для мусульманского мира объединение с Европой традиционно, потому что та же Османская империя еще с 18 века ориентировалась на европейские страны.

Дело в том, что османская геополитика — это политика интернационалистской империи. Османская империя унаследовала очень много от византизма в плане политтехнологий. Это наследие не исчезло и сейчас, оно находится в политическом капитале неправительственных организаций, экспертов, составляет то, что называется «византийское политическое наследие». Это наследие особенно важно как некая мысль, как некий духовный багаж который может быть реализован. Особенно сегодня, когда улица начинает становиться частью истеблишмента.

— Что вы имеете в виду под «улицей»?

— Ну, например, ХАМАС. Безусловно, это часть сегодняшнего истеблишмента. И на это прореагировал и президент Путин, когда приглашал ХАМАС в Россию, при том, что это было сделано во время визита в Испанию, во время приема при испанском дворе. А Путин не может делать необдуманные акции. Из этого следует только один вывод — европейские сообщества в эшелоне суперэлит, на уровне принимающей стороны, то есть королевского дома Испании, делегировала России миссию привлечения ХАМАС в истеблишмент. Это означает начало диалога с радикальным исламом.

Это очень сложное послание, которое носит для Старого Света и для всех нас оптимистический характер. В том числе, как это ни странно, я думаю, что и для Израиля. Одна из задач — чтобы все-таки Израиль был государством для всех. Чтобы он стал реальным демократическим государством не только для евреев, но и для всех, кто родился на этой земле.

— То есть вы считаете, что заявление Путина было сделано с ведома королевской семьи?

— Такие вещи не делаются в таком пространстве, при таких свидетелях без такого глубокого смысла. Поскольку это был государственный визит, а принимающей стороной выступил королевский дом, здесь нужно понять следующее.

В Европе есть очень мощное проамериканское лобби из выборных политиков. Политиков избирает население, сложившееся в выборные округа по итогам Второй мировой войны. Это означает, что оккупация и победа Соединенных Штатов — это составная часть тех условий, благодаря которым эти политики вообще могут существовать. Поэтому значительная часть так называемых традиционных национальных политиков в Европе стихийно составляют пятую колонну США. Они возможны как политики, потому что есть НАТО. Такой политик прекрасно понимает, что если не будет Америки, то он, как политик, будет бомжом.

Другое дело бюрократия. Бюрократии как раз необходим Евросоюз, потому что класс бюрократии растет как аппарат только на теле мощной организации. Таким образом бюрократия и политики имеют разные цели. Но есть еще один супер-класс — класс традиционной клубной знати, которая на самом деле всем и управляет. Несмотря на то, что номинально они от власти дистанцировались, однако их родственники, дети и племянники сидят в советах директоров тех самых транснациональных корпораций, которые оказывают колоссальное влияние на саму Америку. Они как раз стоят на отчетливо жесткой антиамериканской позиции, и не могут думать иначе, потому что Америка возникла по принципу контрэлиты по отношению к ним. И, естественно, Америка всегда боролась за ограничение их влияния по всему миру.

Таким образом получается, что бюрократия Евросоюза и высшая знать Европы находятся в одной лодке.

— Говоря «исламский мир», кого нужно иметь в виду в первую очередь?

— Нужно понимать, что существует политическая воля со стороны независимого ислама. Ислама, как политической реальности, которая существует вне контекста национального истэблишмента и бюрократии. Ведь президенты и короли как правило беспомощны и не представляют ислам. Более того, они борются с исламом у себя очень активно, возьмите, к примеру, Египет Мубарака или Пакистан Мушаррафа.

Поэтому когда мы говорим о исламе, мы имеем в виду тот слой пассионарной интеллигенции, который является неформальными вождями. Они определяют настроение, вырабатывают линию, вырабатывают вектор. Вот именно этот аутентичный, независимый и неформальным ислам востребован и Европой, и Россией как реальная сила. Европейцы и российское руководство понимают, что полагаться на официальные мусульманские страны бессмысленно. Потому что это слабое руководство, в значительной мере завязанное на Соединенные Штаты.

И Европа, и Россия сегодня заинтересованы в том, чтобы реальный исламский мир стал бы их союзником. И этого реальный исламский мир тоже хочет. Потому что он не противостоит Европе, он не отрицает Европу, он сегодня занят решением вопроса о том, каким образом предотвратить цивилизационный разгром и уничтожение инфраструктуры на манер того, что произошло в Ираке или Афганистане. Тем не менее, войну можно только отсрочить. Удар по Ирану будет — это стопроцентно. Другого варианта нет, потому что на Буше уже висит слишком много грехов.

— А будут ли использоваться какие-то провокации?

— Да, конечно. Опять будут взорваны какие-нибудь башни, потом будут найдены иранские записки или письма в Иран. Это все будет найдено и послужит поводом для начала крупных боевых действий. Речь идет о свержении режима тегеранской теократии, поэтому предпосылкой должна стать акция типа 11 сентября, вслед за которой в Америке будет введено чрезвычайное положение. Для это все законы подготовлены, Буш имеет право выводить армию на улицы американских городов, имеет право объявлять чрезвычайное положение без поддержки Конгресса.

Я думаю, что речь идет об антиконституционном перевороте. Это включает в себя после террористических актов выдвижение альтернативного руководства, которое подготовлено на случай чрезвычайного положения, приостановка действия Конституции. Она, кстати, уже частично приостановлена — проводить обыски в отсутствие человека можно без его ведома, как и прослушивать его разговоры. Однако действие Patriot Act продлено лишь до 10 марта. И для того, чтобы получить дальнейшее продление, должны случиться какие-нибудь события.

Еще раз обобщу: в Америке идет семимильными шагами антиконституционный переворот, который делает всех нас заложниками. И мы должны рассматривать все варианты взаимодействия с другими странами.

— Что делать России в этой ситуации?

— Ну, прежде всего, поддерживать Иран. Потому что падение Ирана будет означать катастрофу. Во-первых, это будут потоки неконтролируемых беженцев и гуманитарная катастрофа. Удары же будут наноситься по электростанциям, по центрам жизнеобеспечения, по центрам связи, по транспортным узлам. А это беженцы, смерть, эпидемии. Иран — огромная страна, под 90 млн. человек. Ее развал приведет к мощнейшей дестабилизации региона. И американцы на дестабилизацию могут ответить усилением своего военного присутствия. Причем не считаясь с позицией руководства любых стран. Потому что у Соединенных Штатов есть такая неприятная особенность — они игнорируют мнение других. И в этом случае война практически придвинется к российским границам. А если это произойдет, то можно считать, что вплотную встал вопрос о конфронтации России и США.

Чтобы это отодвинуть, нужно всемерно помогать Ирану. Если же Соединенные Штаты откажутся от удара, то утратят геополитическую инициативу в мире, что послужит сигналом для возврата значения и веса России. А для этого нужно бороться. Тогда возникнут внутренние противоречия в Европе, когда возникнет пророссийская партия, тогда возникнут люди, которые будут делать ставку на Россию. А для этого должны возникнуть предпосылки — то есть сокращение влияния США. Значение США может сократиться мирным путем только в том случае, если они сегодня откажутся от агрессии.

— Это звучит как утопия.

— Да, но надо делать все так, как если бы это было возможно. Для этого нужно поддерживать Иран, нужно не отдавать их на заклание в Совете Безопасности, нужно противодействовать всеми силами началу военных действий и нужно поддерживать Иран в военном отношении, то есть прежде всего укреплять его систему ПВО. Это главное.

Плюс сегодня на повестке дня стоит согласование действий с Китаем. Хотя антиамериканская роль Китая сильно преувеличена. Сегодня Китай мог бы легко обвалить американскую экономику, потому что у него триллион долларов ценных американских бумаг. Началась бы страшная паника... Это можно сделать аккуратно, дипломатически, чтобы не возникало никаких претензий. Но китайцы этого не делают, потому что геополитически они привязаны к Америке, они верят в Америку как в некий организационный центр.

— А каковы перспективы с сотрудничества с Францией как членом Совета Безопасности по Ирану?

— Во Франции сильно антиамериканское лобби, но так же сильна и проамериканская фракция. Довольно непонятна французская игра. В разоблачении событий 11 сентября французская разведка сыграла ключевую роль, доказав что это была американская постановка. Кроме того, у французов давние связи с радикальным исламом, большой опыт работы с Алжирским фронтом спасения.

— На ваш взгляд, роль разведки и контрразведки в современном мире уменьшилась или увеличилась по сравнению с временами Советского Союза?

— Роль разведки увеличилась совершенно неправомерно, потому что раньше разведки были лишь служебным институтом политического руководства. Они выполняли то, что приказано. Сегодня разведки ведут собственную игру. Появилось слишком много неизвестных. Эти структуры стали вступать в такие союзы и поддерживать такие отношения, плести такие опасные интриги, которые политическое руководство два поколения назад ни за что бы не позволило. А сегодня происходит некая постановка, которая всегда прикрывается общими интересами страны, а на самом деле отражает чисто ведомственные интересы. Это касается не только нас, но и Соединенных Штатов. И вот что интересно, здесь на фоне событий надо отметить, что чем больше происходит концентрация спецслужб, тем хуже становится.

— А какой бы вы город назвали столицей мировой разведки?

— Лондон. Есть места периферийные, где много разведчиков — Сингапур, Каир. Но они там ничего не решают. А Лондон это место, где принимаются решения, влияющие на судьбы мира. Во-первых, в Лондоне сидит оппозиция всего мира. А для России — это вообще традиционное место для оппозиции. Там жили Герцен, Бакунин, Нечаев, Ленин.

— Какое-то место в Европе будет, по-вашему, оставаться спокойным с точки зрения терроризма?

— Дело в том, что в любое место, которое грозит быть слишком спокойным, ЦРУ-шникам ничего не стоит послать террористов, чтобы жизнь медом не казалась. Вот, казалось бы, Дания была для мусульман благополучнейшим местом. Теперь нет. Нет больше таких мест.

Беседовал Алексей Гореславский