Приглашение в Москву исламистского движения ХАМАС. Интервью «Литературной газете»

С начала года Россия продемонстрировала несколько головокружительных кульбитов в сфере внешней политики. Наиболее неоднозначным и неожиданным стало приглашение в Москву исламистского движения ХАМАС, победившего на январских выборах в Палестинской автономии. Визит одиозных ближневосточных политиков проходил на фоне набирающего обороты председательства России в «Большой восьмерке». Мы попросили изложить свое видение логики этих событий председателя Исламского комитета России Гейдара Джемаля.

— Гейдар Джахидович, МИД России вышел на контакт с организацией, которая в США и Европейском союзе признана террористической. В то же время в июле пройдет саммит глав государств Большой восьмерки. Получается, с одной стороны Россия контактирует с врагами западного мира, с другой — пытается инкорпорироваться в западное политическое пространство. Как, по-вашему, можно понимать дипломатию России, впадающую в крайности?

— Это не крайности. Руководствуясь достаточно стандартными предписаниями классической политики, российское руководство стремится «не класть все яйца в одну корзину», а диверсифицировать контакты и связи, что на самом деле делается, на мой взгляд, гораздо менее успешно и умело, чем в лучшие советские времена, потому что в лучшие советские времена такая диверсификация шла под эгидой некоей жесткой позиции. Советский Союз тогда защищал интересы трудящихся во всем мире, в любом случае он защищал интересы гражданского общества и делал ставку на это гражданское общество. Сегодня в этом плане Россия не занимает такой жесткой однозначной идеологической позиции, не нашла свое место, не определилась по поводу своей миссии среди современных народов. Но тем не менее и здесь мы видим некую подвижку в определенном направлении.

Вы правы насчет саммита. Но параллельно этому официальному саммиту в Петербурге руководство страны позволило антиглобалистам провести контрсаммит, также в Петербурге, в виде форумов, митингов, шествий, демонстраций, которые покажут прежде всего оппозиционное отношение широкой международной общественности, поскольку туда съедутся антиглобалисты со всего мира. Россия занимает председательскую позицию в официальном саммите, но и наши антиглобалисты, левый фронт, займет руководящую позицию в саммите антиглобалистов. И это позиция руководства стране. Элле Панфиловой поручено обеспечить взаимодействие и отработать формат и то пространство, в котором этот контрсаммит мог бы проходить — ярко, без помех, без подавления со стороны правоохранительных органов. Российское руководство сегодня все свои действия дублирует контрдействиями.

Кроме того, не нужно думать, что приглашение ХАМАС — чисто российская инициатива. Очевидно, что это европейский мандат, который дан России. Заявление Путина сделано в Испании, во время визита к испанской королевской семье. Это означает, что за консенсусом вокруг пресловутого приглашения стоят суперэлиты старой Европы, традиционные элиты, которые на самом деле оказывают гораздо большее влияние на мировую политику, чем принято думать. Обыватели видят действующих политиков, партии, и думают, что все решения принимаются на этом уровне. В действительности, основные направления большой политики продумываются в кулуарной тиши клубов, где собирается только избранная публика, которая, может быть, упоминается папарацци в желтых газетах. Но тем не менее они по-прежнему являются подлинными хозяевами Европы. Это Ганноверская династия, связанный с ней испанский королевский дом, свергнутые в прошлом династии типа Савойской и Гогенцоллерны. Они ведут высокую клубную жизнь, их представители сидят в наблюдательных советах транснациональных корпораций и оказывают влияние на глобальную финансовую политику. В данном случае я вижу это приглашение как жест, идущий с самого верха.

Второе. Этот жест означает, что Европа через Россию демонстрирует все большее ужесточение антиамериканской позиции. Происходит как бы консолидация Европы и Америки по разные стороны баррикады. Европа не однородна. Есть круги, которые очень много теряют с проигрышем США: выборные политики. Они избираются от электоратов, проблемы которых определены Ялтинскими и Потсдамскими соглашениями.

Эта конфигурация включает представляет собой послевоенную Европа, разделенную на национальные суверенитеты, на территории которых стоят американские войска. Если это все уйдет, утвердится Евросоюз, у выборных политиков уйдет земля из-под ног. Появятся уже другие электораты, другие проблемы, другие политические бренды. Они всегда будут пятой колонной США в Европе, потому что мандат на жизнь получили в сложившейся системе. А бюрократия заинтересована, чтобы усиливался наднациональный Евросоюз. Анонимная и всемогущая бюрократия, пронизывающая его структуры сверху донизу, заинтересована в перешагивании национальных границ, создании международных бюрократических систем. Им важно, чтобы США ушли. И старой элите это тоже важно. Из этих сфер идет сигнал Штатам через Россию, которая в силу своего особого статуса может позволить себе такие неожиданные внешнеполитические ходы.

Я считаю, что это очень сильная поддержка в адрес ХАМАС и это очень сильная поддержка самой России. А Россия сегодня очень нуждается в том, чтобы прибиться к какому-то берегу. Американский берег оказался негодным...

— Итак, визит ХАМАС был санкционирован высокими кругами в Европе. Получается, европейцы поручили России работу, о которую сами не пожелали пачкать руки — договариваться с террористической организацией?

— Я это совершенно не так вижу. Конечно же, у ХАМАС есть контакты с европейцами, более или менее скрытые. Россия доверена роль инициатора процесса, роль того, кто прокладывает путь, бросает вызов. И остается в истории как первопроходец.

Второй момент. Участие в саммите Восьмерки и отношения с Европой — принципиально разные вопросы. Восьмерка состоит из четырех неевропейских стран: США, Канада, Япония и Россия. Я даже думаю, что Россию туда приняли именно для того, чтобы уравновесить европейские страны в период кризиса. Она стала четвертой при Ельцине, когда российский политический класс однозначно сделал проамериканский выбор. Приватизация финансировалась Демократической партией США, и при Клинтоне поднялось все то, что сегодня составляет либерально-реформистский истеблишмент.

Восьмерка — форма господства, прежде всего США — над Европой. Поэтому сближение России с Европой вызывает дополнительные противоречия в рамках статуса России в Восьмерке. Это разные системы. Возможно, поэтому нынешнее руководство нашей страны поручило антиглобалистам развить широкую панораму критики и недовольства со стороны международной общественности. Дублировать негативом саммит. Год или два назад о том, чтобы было санкционировано выступление антиглобалистов с митингами, демонстрациями и форумами, не могло быть и речи. Сегодня ситуация изменилась.

— Российские официальные лица, комментируя итоги выборов в Палестинской автономии, отмечают их демократический характер, и приветствует эту тенденцию. Но в таком случае было бы логично допустить к выборам, например, Басаева в Чечне или партию Хизб-ут-Тахрир, подвергающуюся ныне преследованию, в мусульманских республиках РФ! Возможно, измученные коррупцией жители Кавказа предпочли бы представителей исламистов коррумпированным администрациям, по аналогии с выбором палестинцев.

— Это было бы, конечно, логично, но ситуация во всем мире строится по двойному стандарту, и мы уже привыкли жить в этом достаточно лицемерном пространстве. Кто-то сочувствует чеченцам, кто-то считает, что это заговор против России. Кто-то занимает более сложную позицию, в которой есть попытка объективности. Да, объективно, это было бы так, если продолжить эту цепочку. Но сегодня такое вряд ли реально по общей атмосфере. А в принципе, так, как динамика идет, возможно, это и произойдет. Все определяется ценностью Рамзана Кадырова конкретно для Кремля, ценностью стволов, которые он собрал, мощного силового кулака, который имеет значение не только как внутричеченская, но и как общекавказская полицейская сила. Понятно, что сам Басаев не будет принимать участие в выборах, в которых есть Кадыров.

Договоренность между двумя этими полюсами исключается. Тут мы должны говорить не только о том, на что логически могло бы пойти кремлевское руководство, но и о тех неразрешимых противоречиях, которые в результате всей этой кровопролитной бойни на Кавказе сложились уже на местах. Может, сегодня кремлевское руководство и было бы радо дать задний ход по Басаеву, но тогда придется избавляться от Кадырова. А Кадыров является, возможно, главным козырем в рукаве кавказской политики на ближайшее время. Кто знает, после удара по Ирану, который мне представляется неизбежным, какая политическая конъюнктура возникнет в регионе и не встанет ли на повестку дня вообще отпадение Кавказа от России, потому что возникнут неуправляемые процессы: беженцы, гуманитарная катастрофа. Иран ведь выходит на Южный Кавказ. Может возникнуть такая ситуация, когда слабая управляемость российских регионов даст себя знать. И вот тогда на кадыровскую группировку будут возлагаться особые надежды.

— То есть при определенных условиях моральный груз преступлений Басаева будет забыт? И Беслан будет забыт?

— Примеры такого мы имеем в истории очень много. Я помню, как Садам Хусейн был партнером и другом США в войне против аятоллы Хомейни. Через 4 года он стал исчадием ада. США в этом смысле вообще без принципов, руководствуются только прагматическими побуждениями. Нельзя сказать, что в России мы находим другой подход. Ислам Каримов для всего мира кровавый диктатор, а для Кремля это партнер, который создает нечто похожее на оборонительный пояс. Приветствуется, что он выгнал американцев. А кто эту базу туда пустил? Да Путин после 11 сентября 2001 года! Установки и ценности в политике очень зыбки. Если Басаев будет необходим, за Беслан ответит кто-нибудь еще. Окажется, что и признание Басаева в Беслане было написано каким-нибудь провокатором.

— Как повлияет победа ХАМАС на интересы России в регионе?

— Это уже происходит сегодня. Политические симпатии подавляющего большинства православного населения Палестины и Израиля инвестировано именно в ХАМАС. Движение является той площадкой, где происходит активное взаимодействие православных и мусульман, что достаточно уникально и важно, потому что в самой России мы этого не видим, а в Палестине видим. Более того, это хороший пример и для Ливана, где также стоит проблема взаимодействия христиан и мусульман. И для Египта. ХАМАС — это пример который заслуживает всемерной популяризации.

Победа ХАМАС вырывает проблематику Иерусалима и Палестины из контекста межэтнического спора сионистов и арабских националистов. Этот спор крайне маргинальный. Он камуфлирует глобальную важность всей проблемы, потому что Святая Земля является проблемой глобалистской. Это центр силы, который фиксирует на себя внимание и политическую волю миллиардов людей: христиан, мусульман, иудеев по всему миру. А мы тут имеем дело с камуфляжем, как будто речь идет об интересах исключительно арабов и евреев.

Иран нам показывает, что это не так, будучи неарабской страной, которая наиболее ангажирована в эту проблематику на идеологических основаниях. Россия тоже ангажирована, потому что там Православная церковь с царских времен имеет глубокие инвестированные интересы. ХАМАС позволяет вырвать проблему из местечкового уровня двух этносов на площадку той проблематики, на которой надо ее обсуждать — межцивилизационной, межконфессиональной.

ХАМАС не говорит в терминах арабского национализма. К сожалению, арабский национализм является главной проблемой для самих арабов. Как только мы уходим с этой площадки, мы получаем новый дискурс. Почему Европа заинтересована в ХАМАСе через Россию? ХАМАС является включением темы в общеисламскую перспективу. Ситуация настолько накалилась, что Европе нужен диалог с общеисламской перспективой и с исламским миром вообще. А не с арабами как таковыми. Арабский национализм в лице истеблишментов, политических бюрократий — это игровое поле.

А исламский мир в целом — там, где существует идеологическая платформа, где существуют неправительственные организации, которые имеют гораздо больше влияния и веса, чем правительства. Очень правильный ход и очень правильное новое понимание со стороны Кремля того, что арабская улица контролируется политическими процессами, которые важнее, чем договоренности с министрами. Привыкли договариваться с министрами, с президентами.

Но это не исламский мир. Это представители мирового порядка, имеющие мусульманские имена, находящиеся на постах. Но их интересы не связаны с исламским идеологическим феноменом. Интересы миллиардов структурированы в движениях: ИХВАН в Египте, ХАМАС, Хизб-ут-Тахрир. Есть политические движения, которые друг друга понимают, потому что они говорят на едином языке, как социал-демократы и коммунисты говорили на языке марксизма. С этим реальным миром надо говорить. Бюрократ подпишет, а завтра его сместят. До недавнего времени были, казалось, жесткие устойчивые фигуры — Хафез Асад, Харири, Садам. Все, нет этих фигур. Договариваться надо с реальным полем. С ХАМАС можно договариваться, потому что его политика была такой и десять лет назад, и пятнадцать. А политика Арафата была разной 10 лет назад и перед смертью.

— Получается, локальный национальный конфликт переходит в плоскость глобального соперничества религий? Если раньше на крохотном клочке земли спорили израильтяне и палестинцы, то сегодня к священной войне за Иерусалим подключаются мусульмане, христиане и иудеи всего мира?

— Инициаторами конфликта являются сионисты как выразители интересов и задач еврейского национализма. Им вторят арабские националисты. Арабский национализм как бы разбухает и жиреет на том, что существует еврейский национализм. Они оба играют одну игру и заинтересованы в перетягивании каната. Но исламский, иудейский и христианский факторы не заинтересованы в этом конфликте, потому что ортодоксальные иудеи могут вполне договориться с мусульманами. Это доказывает Натурей Карта.

На это возражают: они маргиналы. Но те иудеи, которые есть у сионистов, реформированные, которые к иудеям не имеют отношения. Они, может, и маргиналы, но это говорит только о статусе ортодоксального иудаизма в сионистском пространстве. Натурей Карта реально поддерживают братское соединение всех авраамических религий и сами приветствуются мусульманами. Но я лично считаю, что все наши разговоры об этом будут смешаны началом боевых действий в Иране. Масса возможностей, которые сегодня существуют, будут перечеркнуты.

Удар по Ирану очень многое изменит в картине мира и прежде всего для России. Она оказывается на передовой. Конфронтация с США становится неминуемой. Ребром встают нефтегазовые проблемы. Американцы нарастят группировку в бывшей советской Средней Азии. У них сейчас есть заделы в Таджикистане и в Киргизии. Вероятно, они могут силовым образом остаться и в Узбекистане. Кроме того, до сих пор Туркменистан и Азербайджан не дали своего согласия использовать их территории. В этих условиях США могут, особенно если затянется, пойти на силовые изменения режимов Туркменбаши и Алиева.

Это будет уже открытый вызов России, вторжение в ее интимное пространство. Но это тут же поляризует Европу, поскольку означает сильнейший удар по путям ее жизнеобеспечения. Газ и нефть с Ближнего Востока оказываются в зоне хаоса, военных действий, под американским контролем. Возрастает смычка между Европой и Россией в плане того, что это единое поле, и российские нефть и газ становятся сверхважными.

Для США возникает тема: каким образом пережать этот ручей в Европу, чтобы поставить ее на колени. Им нужен слом, чтобы прийти в Европу на положении арбитра, им нужно, чтобы европейская экономика работала на европейский рынок за американские доллары. Что сделать?

Наиболее чувствительная зона — российские поставки. Здесь могут быть игры с Украиной. Пока были ласточки. Ситуация крайне неприятная. И естественно, это даст последствия на внутреннем направлении: обострит противостояние между группами властных интересов в российском истеблишменте, того, что делится сейчас на либерал-реформаторский и силовой блоки. Конфликт их усугубится.

Сейчас уже мы видим, что фактически идут процессы, похожие на 1937 год, когда что-то закрывают, предположим, в Перми, а профилактически идут обыски и аресты в десятках городов, даже когда эти люди случайно связаны с опальным учреждением. Мусульмане сегодня на острие удара как наиболее яркая и видимая группа. На них отрабатывают репрессивные практики. Но это не значит, что завтра эта практика не будет перенесена на другие конфессии и просто на политическую оппозицию. Это та тенденция, которая мне представляется наиболее очевидной в недалеком будущем.