Выступление на «Радио 1» в программе «Разговор со страной» (июль 1999)

Выступление на «Радио 1» в программе «Разговор со страной» (июль 1999)

П. В.- Итак, в эфире «Радио 1», «День сегодняшний» и его политическая программа «Разговор со страной». Мы работаем в прямом эфире, в студии Павел Вощанов. Поводом для нашей сегодняшней беседы, для нашего послужили наши многие эфиры. Те, кто нас слушает постоянно, наверное, согласятся со мной, что нет такой передачи, в которой бы не возникали вопросы национальных отношений, вопросы конфессиональных отношений. Такое ощущение, что события, особенно политические события последнего времени внесли определенную дисгармонию в наши и межрелигиозные, и межнациональные отношения. Когда люди среднего возраста и постарше начинают вспоминать былое время, любят употреблять такую фразу: «Мы раньше жили дружно.» Я не думаю, что мы раньше жили дружно, но многие вещи раньше было стыдно произносить на людях и стыдно показывать. Можно было недолюбливать человека какой-либо национальности или какой-либо веры, но прилюдно сказать об этом было не очень прилично, и даже, надо отдать должное прежней власти, это было достаточно наказуемо. Сегодня мы живем по Достоевскому: Бога нет, и все дозволено. По крайней мере в том, что касается отношений между национальностями и верами. Поводом для того, чтобы пригласить наших сегодняшних гостей, которых я сейчас представлю, послужило одно сообщение, которое попалось мне на глаза. 10 июля в субботу в Санкт-Петербурге состоялся съезд представителей православных и мусульманских организаций Северо-Западного региона. Пожалуй, это первое событие, когда представители разных конфессий России, причем древнейших конфессий России встретились не на религиозной, а на общественно-политической основе. Обо всех этих вопросах я хочу поговорить с нашими сегодняшними гостями. Хочу вам представить, сегодня у нас в студии Гейдар Джемаль, председатель Исламского комитета России и отец Константин, священник Екатеринбургской епархии. Я вас приветствую. Вы были инициаторами этого съезда в Санкт-Петербурге, насколько я понимаю?

Г. Д. — Инициатором съезда был Исламский комитет и ДПА (движение в поддержку армии). А на месте инициативу проявили оргкомитеты диаспор и местные отделения Движения в поддержку армии.

П. В.- Тогда скажите мне, какую цель вы преследовали, когда собрались в Санкт-Петербурге? Причина, почему вы решили собраться, и что последует теперь, после того, как вы там обсудили какие-то проблемы?

Г. Д.- Мы к этому событию шли давно, поскольку проект определенного сближения, диалога и даже выработки совместной позиции у православия и ислама существует не вчера, не первый день. Я бы даже сказал, что первые шаги в этом отношении были сделаны на международной арене со стороны некоторых деятелей исламской республики Иран. В частности, в 1995 году посол исламской республики Иран, что интересно, в Ватикане, то есть при католическом престоле, Мохаммед Джамии выступил с заявлением, в котором было сказано, что православие является наиболее близким к исламу по своим установкам, по своим принципиальным позициям, по отношению к ряду проблем современности, и что нужно совместно крепить фронт против той бездуховности, деструкции, которая сегодня на нас надвигается в глобалистской цивилизации Диснейлэнда, Макдональдсов, профанации всего и вся, новых культов тоталитарных и шаманско-спиритических и т. д., которые сегодня захлестывают весь мир. У нас слишком много общего в позициях чтобы это игнорировать. Это первый момент. Потом были встречи уже на очень высоком уровне лидеров, глав конфессий. Например, приезжал и встречался с патриархом, было несколько таких визитов. Как вы знаете, параллельно еще не так давно проходила и встреча президента исламской республики Иран г-на Хатами с Папой Римским. Это тоже некий знаковый демарш со стороны исламского духовенства Ирана. Но у нас была своя задача в организации того, что произошло в Санкт-Петербурге. Мы ставили перед собой задачу решить вопрос о взаимоотношениях между русскими православными людьми и мусульманами — гражданами России с точки зрения интересов нашего государства, с точки зрения интересов России, и, конечно, косвенно это отвечает интересам всей исламской общины в мире.

П. В.- Господин Джемаль, скажите мне, делая вступление к нашей сегодняшней беседе, я сказал, что обостряются отношения между людьми разной веры, разной национальности. Я, например, это чувствую, когда езжу по России. Особенно это стало чувствоваться после югославских событий. Тут мы сразу почувствовали, что есть наши братья-православные на Балканах, и мы готовы ехать туда помогать, защищать. Но у нас ведь граждане России исповедуют и мусульманство. И у них представления, что нужно помогать как раз мусульманам, албанцам. После этих событий, они как детонатор породили какую-то трещину внутри нашего общества. Это правда, то, что я чувствую, или это надуманные вещи? Вы, общаясь с мусульманами и с православными, вы это чувствуете?

Г. Д.- Меня несколько удивляет, что вы считаете детонатором именно поздние косовские события. Во-первых, в 1992 году были события в Боснии.

П. В.- Но так я могу сказать, что были еще и события в Чечне, в Баку, в Ферганской долине.

Г. Д.- События в Чечне были после событий в Боснии. События в Чечне — это декабрь 1994 года, а события в Боснии — это 1992 год. И уже в 1992 году, насколько мне известно, возник феномен добровольцев из числа российских граждан в поддержку сербов, которые воевали против боснийских мусульман, и, соответственно, международной мусульманской поддержки, моджахеды из других стран воевали на стороне босняков. С одной стороны, Иран и Саудовская Аравия помогали боснякам, но потом вмешательство НАТО перехватило эту инициативу. Это, действительно, разработка международной бюрократии, которая идет с целью подготовить мир к войне и осуществить тот замысел, о котором Самюэль Хантингтон написал в своей книге «Столкновение цивилизаций». Это проект по раскручиванию глобального конфликта, который разобьет Евразию пополам. Но мне бы хотелось вот что сказать. Все время, когда мы говорим о конфликте или согласии, дружбе, которая была или не была в прошлом, мы все время пытаемся встать на обывательскую точку зрения, есть ли напряженность в отношениях между людьми на улице, между обывателями. Или же если есть дружба, то вот, мы жили в одном городе, не считались кто есть кто, мы все вместе ходили в институты, смеялись, ходили на танцы. То есть, такая идиллическая картина опять же на бытовом, обывательском уровне. Бытовой обывательский уровень, конечно, важен, но он является функцией и следствием от благополучия или неблагополучия на макроуровне. Я вам приведу пример. Был ли или не был в прошлом конкретный, осознанный, сознательный союз, можно сказать, политический симбиоз между мусульманской общиной того, что было раньше Российской империей, стало СССР, и российским, собственно, русским населением. Хочу напомнить, что в 1917 году, как бы к этому не относиться, мы сейчас говорим о политике только с точки зрения истории, был выдвинут некий новый проект по глобальному переустройству человеческой жизни на началах справедливости. В 1917 году после Октябрьской революции прошел всероссийский съезд мусульман, который принял решение поддержать инициативу РСДРП, поддержать большевиков, поддержать новую власть. На этом съезде было принято постановление о том, что декларация и проект построения общества братства, справедливости и равенства, провозглашенного большевиками, соответствует духу исламской религии. После этого началась со своими проблемами та фаза сотрудничества и партнерства, там, правда, было и басмаческое движение, и то, что называется бандформированием, но это уже вопрос конкретики, потому что и большевики обманывали мусульман, и, между прочим, я хочу подчеркнуть, что многие лидеры басмаческого движения были бывшими милиционерами и красными комиссарами, которые сначала пошли на стороне советской власти, потом, убедившись, что не все так просто, они ушли в вооруженную оппозицию. То есть, феодально-байская консервативная часть как правило на удивление хорошо конформировалась и строилась в госсистемы, а искренние энтузиасты, которые стали защитниками советской власти, они потом стали известными руководителями басмаческого движения. Но в целом именно благодаря поддержке с обеих сторон этого глобального проекта мусульманами и русскими было то, что мы сейчас так ностальгически вспоминаем, то есть, дружба, интернационализм, победа во Второй мировой войне. Потому что была база, была общая идея, был некий проект, ради чего можно было прилагать усилия, не жалеть жизни, ради чего можно и нужно было дружить и считать себя участниками единого проекта. Проблема, видимо, в том, что сегодня такой проект отсутствует. И задача состоит прежде всего в том, чтобы предложить этот проект, выдвинуть этот проект, который смог бы снова объединить мусульман и православных русских.

П. В.- В рамках одного государства, или вы глобальнее смотрите?

Г. Д.- Я даже смотрю глобальнее. В рамках проекта, который распространяется на судьбы Евразии, который выходит за рамки даже России, потому что судьба России мусульманам в Пакистане или в Индонезии небезразлична. Судьба России мусульманам в арабских странах небезразлична. Рухнет Россия — и тогда между мусульманами и штыками, бомбами, авиацией НАТО вообще не будет не защитников, ни стены, ни противовеса, это будет просто однополярный диктат.

П. В.- Отец Константин, о чем, собственно, идет речь, речь идет о взаимодействии двух основных религий, которые всегда были стержнем Российского государства, основная часть населения, все-таки, это были православные или мусульмане, так вот, речь идет о взаимодействии, поиске партнерства, терпимости, прочего, что единит людей разной веры в граждан, в общество одного государства, или речь идет о слиянии конфессий, слиянии верований и рождении новой веры на пороге XIX века?

о. К.- Да нет, нет, что вы, да избавит нас Господь от этого, мы традиционалисты и, безусловно, против любого смешения. Несомненно, что и православные и мусульмане участвуют в едином проекте, как сказал уважаемый Гейдар Джахидович, несомненно имеется в виду, что они сохраняют свою религиозную и конфессиональную идентичность. Никакого слияния религиозного, размытия или потери конфессиональных границ, мы не говорим об этом. Наоборот, призываются к сотрудничеству на политическом плане люди наиболее верующие и идентичные своей собственной традиции, которые чувствуют боль, тревогу, ответственность за судьбу своего народа, я как православный человек говорю о церкви Христовой. Но ни в коем случае не надо путать со всесмешением.

П. В.- Я хочу напомнить нашим слушателям, что сегодня в программе «Разговор со страной» принимает участие Гейдар Джемаль, председатель Исламского комитета России и отец Константин, священник Екатеринбургской епархии, которые были инициаторами съезда православных и мусульман России, который прошел 10 июля в Санкт-Петербурге. Настало время, когда мы подключим к разговору наших слушателей. У нас есть два звонка, пока звонки из Москвы, но я предлагаю и другим регионам России, особенно мусульманским, у нас часто, кстати, бывают звонки и из Татарстана, из Башкирии, из Уфы.

о. К.- Я бы хотел добавить, что, видимо, этот тезис о каком-то смешении, который может быть выставлен в качестве вопроса или аргумента по поводу взаимодействия православия и ислама, нужно прямо сказать, что само такое смешение являлось бы проявлением тех сатанинских сил, против которых нам и предстоит политически, подчеркиваю, политически объединиться. Потому что, скажем, что такое те секты, которые сейчас завладевают умами, те оккультно-спиритические веяния, то, что называется словом «нью-эйдж», то есть, новая эра? Это как раз и представляет собой некое синкретическое движение, которое создает окрошку и мешанину из богооткровеных традиций и навязывает этот бульон обывателю для того, чтобы его оторвать от подлинных корней благодати.

П. В.- Хорошо. Давайте послушаем мнения наших слушателей, а потом вернемся к разговору в студии. Москва, слушаем вас.

— Здравствуйте. Я хочу сказать, что сейчас много появилось такой серьезной литературы, так что у нас глазки открылись. И вот при чем тут православие и мусульмане. Мы всегда с ними жили нормально. Надо говорить о тех силах, о той религии, которая сталкивает эти две религии. Вы догадываетесь, о ком я говорю. Позвольте мне, зачитать, я наизусть знаю, слова Василия Розанова, который писал в своих «Опавших листьях»: «И когда она, родина, наконец, умрет, и, обглоданная евреями, будет являть одни кости, и тот будет русский, кто будет плакать возле этого остова, никому не нужного и всеми покинутого.»

П. В.- Спасибо. Еще один звонок. Слушаем вас.

— Здравствуйте. Я вот что хочу сказать и вопрос такой. Коммунистическое руководство ничего против религии не имеет, никогда не выступает агрессивно. В то же время по радио бывают такие злобные нападки на современных коммунистов. Волей — не волей стычка идет. Неужели нельзя такие вещи со стороны некоторых религиозных деятелей поубавить?

П. В.- Спасибо. Я не знаю, как реагировать на первый звонок. Намек-то я понял, о чем идет речь. Скажите, а почему задача стоит именно о единении, о поиске общей платформы, общих задач, совместной программы между мусульманами и православными, а не более широко это трактуется? У нас же есть и буддисты...

Г. Д.- Я попробую дать ответ со своей позиции. А может быть, вначале было бы хорошо, если бы отец Константин.

П. В.- Пожалуйста. Гейдар Джемаль, председатель Исламского комитета России.

Г. Д.- А после, может быть, отец Константин захочет что-то дополнить. С моей точки зрения, сегодня стоит вопрос о духовной брани во имя спасения человечества, потому что, если говорить полномасштабно, все точки над «i» ставить, сегодня человек находится в состоянии глубокого кризиса. Причем кризис этот всесторонний, этот кризис захватывает сферу и сознания, и тела, и общества, и этот кризис углубляется, причем углубляется таким образом, что вообще встает вопрос о судьбе человечества, как духовном феномене посреди бытия. Сегодня человечество встало на позиции полного отрыва от духовного проекта, от духовных корней, полного забвения того, что оно существует не ради самого себя, а как некий инструмент божественного провидения, с помощью которого или благодаря которому Господь решает в своем промыслении те задачи, которые ведомы ему. Потому что Аллах говорит в святом Коране, что мы сотворили людей и джинов, чтобы они поклонялись нам и познавали нас. «Поклонялись» включает в себя, с нашей точки зрения, все сферы социальной и политической деятельности. Поклонение с точки зрения ислама — это и жизнь в семье, это и управление социальными и политическими процессами, это поддержка слабых и неимущих, это тоже форма религиозного поклонения, это защита родины от посягательств, защита веры, защита собственной чести и достоинства, это все входит в религиозные обязанности. Человек, с нашей точки зрения, является инструментом божественного провидения, который с первого момента истории, от Адама, до финального момента, когда история подойдет к своему завершению, и человек встанет перед лицом судного дня, смерти и воскресения всех живущих, решается некий глобальный вопрос. Человек состоит из глины и божественного духа, который в эту глину вдунут. Мы верим, что Адам создан из глины, мы верим, что Адам является трехчастным, а потом в него был добавлен элемент или искра святого духа, который отличает его от всех тварей. Так вот, эта искра святого духа по своему весу, по своему антологическому масштабу ничтожно мала, а глина, из которой мы созданы, страшно велика, инертна, огромна по своему объему. И задача перед человеком стоит таким образом: этот дух, искорка божьего присутствия внутри этой глины должна превозмочь колоссальную инерцию сырой глины, из которой он сделан. Причем сырая глина идет на все ухищрения для того, чтобы не допустить этой победы, потому что сырая глина выражает и воплощает саму инерцию, сам принцип энтропии, но такая победа явит торжество духа над материей, что, собственно говоря, и было задачей испытания, задачей экзамена, который человеку был дан при сотворении, при пуске его в историю. Так вот, сегодня человечество явно избрало объектом поклонения самого себя. Существует проект вечного человека, существует проект человека, который не нуждается во внешних ресурсах, биоинженерия, генная инженерия освобождает его от биологических проблем, освобождает его от проблем старения и смерти, некие технологии освобождают его от проблем ресурсов, от проблемы воспроизводства энергетических запасов, другие технологии решают его вопросы перемещения в пространстве и т. д. Таким образом, человек в своей профанической сущности превращается в некое независимое подобие богоявления, некую коллективную теофанию. Это сатанинский проект, и, естественно, его реализация выглядит очень эффектно на глазах профанов, появляются новые открытия, новые технологии, меняющие облик общества, но, вместе с тем, человек биологически меняется, его сознание становится функцией от информационных потоков, и само общество представляет собой систему, которая перегоняет человеческий фактор в количество, т. е. деньги, как известно. Наиболее абстрактная форма количества — это деньги. А деньги превращает в человеческий фактор. Против этого мы должны выступить совместно. К сожалению, сегодня у других традиций кроме ислама и православия нет того иммунитета. Вы говорили, почему бы не присоединить такие традиции, как буддизм или еще какие-нибудь традиции. Практика показывает, что международная бюрократия, представляющая собой глобалистский проект, легко заключает союзы с экзотическими, языческими архаическими религиями. Автохтонными, шаманскими или даже не автохтонными, шаманскими, достаточно масштабными, но региональными религиями. Дело в том, что истинный, говоря гречески, кафолизм, то есть универсальность, вселенскость, она по-настоящему присуща только исламу и христианству. Больше ничему она не присуща, ни одной традиции. Все традиции имеют некие региональные лимитации. В том числе, и в декларированных своих проектах. Поэтому у них нет иммунитета перед тем, что предлагают им, этот профанический универсализм.

П. В.- Господин Джемаль, отец Константин, я хочу все-таки вспомнить, что мы программа политическая, мы больше обсуждаем проблемы политики. Что я хотел бы, чтобы мы с вами обсудили. Я понимаю, есть логические вопросы веры, есть разные трактования, и у мусульманства и у православия есть свои исторические корни на нашей земле, и все очень переплелось. Мне кажется, что даже трудно найти семью, где не было бы, скажем, какого-то члена этой семьи другой веры, предположим, в православной семье обязательно в каком-то колене или в каком-то ответвлении появляется человек, исповедующий мусульманство, вышел замуж, женился и т. д. Это я все понимаю. Меня во всей нашей жизни беспокоит другое сейчас. На рубеже 80-90-х годов в стране произошел социально-политический переворот. К власти пришли определенные политические силы, я не буду сейчас давать оценку какие, что они исповедовали, какие цели преследовали, эти силы провели глобальный передел собственности. Возник даже не класс, даже не слой, возник клан крупнейших собственников. Это все произошло на фоне чудовищного обнищания населения. Мало того, что население обнищало, оно еще и одичало, потому что поставленное в положение выживания, ему уже было не до духовности, не до театров, не до музеев, не до чтения книг, у нас есть семьи, в которых за последние 10 лет не куплено ни одной книги, никакой, ни хорошей, ни плохой, ни умной, ни глупой, никакой. Что было когда-то на полках, то так сейчас и стоит. Сейчас, когда общество подошло к критической точке, когда назрели перемены, уже дальше жить так невозможно, иначе мы просто перестанем существовать и как государство, и как общество, в обществе начинает вызревать это ощущение надвигающихся перемен, нам сверху навязываются и идеи, и мысли, и информация, все, что угодно для того, чтобы противопоставить одну веру другой вере, одну национальность другой национальности. Я когда за всем этим слежу, я начинаю понимать, что, как вы говорите, в этом есть сатанинский расчет. Для того, чтобы люди на улице начали разбираться между собой и как можно меньше поднимали глаза на тот политический Олимп, который сегодня жирует и решил для себя все жизненные проблемы. И я задаю вам, как представителям разных, основных российских верований, вам, господин Джемаль, как представителю ислама, вам, отец Константин, как представителю православия, что нужно сделать для того, чтобы мы решали политические вопросы, чтобы мы совместно решали вопросы новой власти, чтобы эта власть отвечала нашим общим интересам и устремлениям, нашему общему государству и для того, чтобы эти политики, преследуя свои корыстные цели, не стравили нас, не сделали нас врагами, потому что это их главная идея. Вот что я хочу, чтобы мы с вами обсудили.

о. К.- Мне бы хотелось вкратце сказать, что у нас много очень говорится о религиозном возрождении, последние 10 лет, именно о религиозном возрождении, в то время, как, вы знаете, я из своего опыта, чисто практического, из своей деятельности, из своих наблюдений склонен все-таки приходить к выводу, что имеет место отнюдь не кризис религии, а кризис духа. Это было бы правильнее сказать. К сожалению, с прискорбием об этом говорю, часто человек, внешне религиозный, который даже ходит в церковь, с этим сплошь и рядом приходится сталкиваться, он религиозный номинально, на бытовом уровне, всем мы знаем, что у нас наше руководство стоит со свечками в храме.

П. В.- Помните такой курьез, когда наш президент на Ивановской площади вышел из храма на Рождество и сказал вдруг совершенно неожиданно: «Христос воскрес, россияне!»

о. К.- Смешного мало здесь, конечно, это прискорбно. Казалось бы, вот порядок, видимость такого псевдовозрождения, строятся храмы и т. д. Но сердца человеческие, дух человеческий растлился, не плоть, но дух растлился в наши дни, и человек отчаянно тоскует. Мы не знаем никаких рецептов кроме призыва к покаянию. Этот призыв прозвучал еще из уст святого пророка предтечи и крестителя Господня Иоанна: «Покайтесь, прямыми сделайте пути Господа, приближется царствие небесное!» Но о каком покаянии можно говорить, если... У меня нет автомобиля, я езжу в метро, постоянно наблюдаю за тем, что люди читают. Что скажешь, когда каждый почти пассажир метро читает «Московский Комсомолец». Это же страшно. Казалось бы люди, на вид уже зрелые и в возрасте, должны бы быть зрелыми и умом. Это же желтая пресса, газета, после которой надо руки мыть. Это внутренняя деградация. И находясь в таком состоянии, в состоянии рабства греху, в состоянии заблуждения ума колоссального, его полного сползания в материальное, человек не может воспринимать ничего, кроме материального мира. Необходимо покаяние. Покайтесь, ибо приближется царствие небесное. С сожалением говорю, что о покаянии с очень большой натяжкой можно говорить, плохо наш народ идет в храм, возвращается в церковь, очень плохо, очень медленно. Необходимо пробуждение, необходим какой-то толчок, может быть, даже. Приходится думать о том, что Господу будет угодно какой-то сделать для нашего народа толчок, который бы его как-то пробудил от спячки.

П. В.- Этот сон, он просто заметен, его видно, он реально, физически ощутим, как вы считаете, Гейдар Джахидович?

Г. Д.- Я продолжаю мысль отца Константина и в какой-то степени отвечаю нашему ведущему. Политика — это на самом деле производная и следствие от теологии. И не следует теологию отодвигать в сторону как некое высокое умозрение, в лучшем случае, или сплетение интеллектуального фокусничества, которое не имеет отношения к простым реальным земным заботам. Аллах говорит в Коране именно осуждая тех, кто берет деньги в рост, то есть, ростовщиков, которые пожирают имущество вдов и сирот. Коран твердо утверждает примат производительных сил над финансовыми, которые являются только служебными и ни в коем случае не должны пожирать эти производительные силы. Там дано очень много моментов, которые реально определяют параметры той экономики, которая производит реальный продукт, реальный сектор экономики. Это часть сакрального мира, глубокими своими корнями уходящая в саму теологическую позицию авраамически единобожной религии, к которой относится и христианство, и ислам. Поэтому политика — это производное от теологии. И здесь у нас, у мусульман и у русских есть общая база. Она заключается в том, что Россия, кто бы ей ни правил конкретно исторически в данный момент, но в низах своих великая Россия всегда была носителем воли к справедливости, воли к тому, чтобы взорвать эту тиранию угнетения, она всегда бурлила, мощно бурлила, не так, как европейские страны, а ходуном ходила северная Евразия под тем или иным ярмом. И выдвинутый в 1917 году проект, по многим причинам не реализованный и не состоявшийся, он глубоким резонансом отражал историческую душу России. Что касается ислама, то с точки зрения мусульманина, он должен был противостоять тирании, злу, неправедности, пророка: «Противостой злу рукой, если не можешь рукой — то словом, если и словом не можешь, то хотя бы в сердце своем противостой злу и отвлекайся от зла.»

П. В.- Господин Джемаль, можно я вам возражу? Вы сейчас сказали по поводу проекта, вы называете это проектом, то, что произошло в 1917 году. Но я вспоминаю имена тех людей, которые составили руководство этим проектом в 1917 году, так можно сказать, там ведь мусульман и православных практически не было. А вы говорите об этом событии, как о проекте православия, мусульманства, единения.

Г. Д.- Наши проблемы именно в том, что не было. Именно в том, что те, кто реально возглавили этот проект, они оказались наверху именно потому, что они поставили тех православных и мусульман, что шли за духовным видением Федора Михайловича Достоевского, великого страдальца и прозорливца русской земли, который стоял на позициях обостренного восприятия религиозного смысла справедливости, и мусульмане по факту должны были принять свершившееся. Всероссийский съезд мусульман по факту вдогонку признает, что да, мы признаем, что выдвинутый проект соответствует нашим чаяниям, но при этом они остаются в маргиналах, которые вдогонку принимают — не принимают, их обманывают, начинается оппозиция, конфликт. Именно это наша проблема — что великий проект справедливости, который знает такие имена, как Пугачев, который объединил русских, казаков и мусульман-башкир в противостоянии крепостному праву, противостоянии явному насилию, несправедливости и тирании, никто не будет XVIII век записывать в образцы гуманизма, справедливости и расцвета нации, это было страшное, жестокое время, причем во многом отошедшее от петровских инициатив строительства позитивного государственничества. Вот Пугачев объединил русских, казаков и мусульман. А через сто с лишним лет такого объединения уже не произошло. Не было того стержня, который исходит из православной и мусульманской общин, который берет на себя инициативу. Во многом крах этого проекта 1917 года был заложен тогда в том, что не те люди реально возглавили то, что народ поддержал, потому что то, что было ему предложено, это были глубокие, выношенные столетиями чаяния.

П. В.- Ну что ж, мы сегодня говорим больше в студии. И это, я считаю, оправдано, потому что первый раз у нас в студии собрались представители двух крупнейших российских конфессий. И мне хотелось бы, чтобы в итоге этого разговора у наших слушателей в душе какое-то спокойствие бы поселилось. Мы стоим на пороге больших политических перемен и мне бы очень не хотелось, и многим нашим слушателям не хотелось бы, чтобы этими переменами определенные силы воспользовались для того, чтобы стравить людей друг с другом, преследуя только одну цель, чтобы для них ничего в жизни не изменилось.. Поэтому, может быть, сегодняшний разговор и оправдан при отсутствии большого количества звонков, как это мы обычно делаем в нашем эфире. Но, тем не менее, у нас есть несколько звонков. Пожалуйста, подключайтесь к разговору. Москва, слушаем вас.

— Здравствуйте, я хочу задать вопрос. Как вы оцениваете роль иудаизма в современном расколе политическом и религиозном, и какое ваше отношение к этому религиозному течению? Мусульманства и православия — к иудаизму.

П. В.- Ясно. Спасибо. Еще один звонок.

— Здравствуйте. Я вам очень благодарна, Павел Игоревич. У меня вопрос к господину Джемалю. Я на примере своей семьи могу засвидетельствовать, что проблема в сосуществовании мусульман и православных, я православная, у меня муж мусульманин, не существует. Мы прекрасно живем. А вопрос к господину Джемалю такой. Я бы хотела хоть пару слов услышать о вашем членстве в ДПА, потому что видимо мой мусульманский муж и я, православная, будем голосовать за вас. Спасибо.

П. В.- Ясно, спасибо.

Г. Д.- Большое спасибо, я могу сказать буквально несколько слов. Я не состою в ДПА как движении, я вхожу в ДПА как блок. То есть, Исламский комитет входит в блок Движения в поддержку армии с еще рядом других организаций, из исламских организаций мы являемся единственной, хотя, с другой стороны, надо признать, что Исламский комитет выражает международную позицию исламской мировой общины, и я считаю, что то, что мы входим в ДПА — это достаточно знаковый момент, как я уже говорил, еще раз повторю, что для мусульманина, где бы он ни жил, крайне небезразлична судьба России, потому что Россия является фактором стабильности и одним из наиболее важных гарантов того, что сегодня зверь еще не имеет полной возможности торжествовать без всякого ограничения. Это один из тех гарантов, которым мы не должны позволить, что бы он обрушился, перестал действовать на мировой сцене. Именно поэтому я, с сознанием своего религиозного долга, вхожу в блок предвыборной поддержки армии.

П. В.- Был вопрос по поводу роли иудаизма в современном расколе. Отец Константин, есть что сказать по этому поводу?

о. К.- Как-то не очень четко сформулирован вопрос, я не понимаю, в чем вопрос. О каком расколе идет речь? У нас нет никакого раскола в церкви. Кроме раскола, который был при патриархе Никоне. О чем речь идет?

П. В.- Мне кажется, вопрос был сформулирован так: не является ли иудаизм фактором раскола между мусульманами и православными?

о. К.- А что, есть такой момент? Я, например, не думаю, что и тут есть проблема.

Г. Д.- Я думаю, что здесь надо ответить примерно следующим образом. Есть традиционный иудаизм, так называемый фундаментальный иудаизм, который отмежевывается от политики и государства Израиль, и который резко противостоит тому, что называется сегодня политическим сионизмом. Массовый политический сионизм находится в конфликте с традиционным иудаизмом, который, хотя и пребывает в меньшинстве, тем не менее сохраняет свои позиции. Сегодня в Израиле его подвергают преследованию, подвергают арестам тех религиозных лиц, деятелей, которые выступают против политики государства Израиль. А политический сионизм не имеет отношения к авраамической религии, открытой Моисею на горе Синай. Политический сионизм — это наследие цивилизации политической культуры Вавилона, в определенном смысле смешанной с традициями древнего Египта фараонического и древнего языческого Рима, сегодня этот коктейль превратился политическую идеологию так называемого правящего большинства.

о. К.- Я понимаю, почему эти вопросы постоянно возникают, чуть ли не ежедневно. Вопрос о сионизме, о антисемитизме, о евреях во власти и прочем. Я для себя сделал одно открытие — вывел формулу антисемитизма в России. Мы все говорим про новых русских, а есть еще, так называемые, новые евреи. Я вывел такую формулу — новые евреи как источник антисемитизма в России. ... Предположим, татар не любят. Да не потому что они плохие, или они не так верят, а потому что наверняка покопаться на этой территории — обязательно найдется какой-нибудь богатей-татарин, который всей своей жизнью так пренебрежительно относился к людям, которые живут вокруг него, что это волей-неволей перекидывается.

Г. Д.- Я боюсь, что для того, чтобы найти богатея-татарина действительно придется копаться очень сильно.

о. К.- Ну почему, в истории России много примеров.

Г. Д.- И потом, богатые татары — это люди, старающиеся максимально не вылазить. Практика свидетельствует.

о. К.- Тут есть, конечно, какие-то традиции у каждого народа.

П. В.- Вы же сами упомянули о том, что в 1917 году не те люди возглавили новый проект. Так что, может быть, речь идет не только о новых, а о новых в кубе, о новых в квадрате.

о. К.- Но, тем не менее, жизнь — она как устроена. Мы живем на одной земле, и хочешь — не хочешь мы и дальше будем жить на одной земле. Мы не сможем с вами разъехаться, разъединиться. Задача-то в том, чтобы Россия была каким-то гармоничным обществом.

Г. Д.- Речь идет о том, что есть проект западный, проект глобалистский, основанный на концепции тотального рынка, который должен подчинить себе все человеческие аспекты бытия, превратить человеческий фактор в чистое управляемое количество, в том числе, на наиболее интимном внутреннем уровне — на уровне информационных процессов, которые будут моделироваться и управляться опять же через чисто количественные факторы, через количественные логические схемы. Это западный проект. Этому проекту если мы не нанесем совместными усилиями поражение, то мы в духовном смысле, в наших потомках, в наших будущих поколениях, в нашем сердце, самое главное, в нашей внутренней святая святых, мы будем уничтожены. Глина выиграет, дух проиграет. Это значит, что мы не сдадим тот экзамен, который Богом нам был задан в истории. Здесь теология и политика являются одним и тем же.

П. В.- Хорошо. Мы стоим на пороге больших выборов. Декабрьские выборы в парламент, затем президентские выборы. Какая ваша задача в этой связи? Или вы вообще не соприкасаетесь с этой политической средой, и для вас это не событие?

Г. Д.- Отнюдь, для меня это событие, потому что я же сказал, что я вхожу в предвыборный блок Движения в поддержку армии. И наша задача — это усилить в органах представительной власти, то есть законодательной власти те силы, которые не играют с системой по ее правилам, не говорят на ее языке и которые способны выдвинуть однозначно четкий, жесткий проект спасения родины. Вот наша задача.

П. В.- У нас есть звонок из Белоруссии. Время идет к концу. Пожалуйста, Белоруссия.

— Здравствуйте, я Галина Петровна, пенсионер из Москвы, коренной житель, москвичка. Хотя я являюсь атеистом, но присутствие высшего Господа я чувствую в течение всей жизни. Я хочу сказать, мне очень обидно, что такая интересная передача с участием таких представителей, когда речь идет о духовности, она свелась к какому-то научному семинару. Я хочу сказать о том, земном. Я живу в доме, в котором находится целая семья из ближнего зарубежья. Там много маленьких детей, взрослые, средний возраст. Они мусульмане по вере. Такое отсутствие культуры, воспитания. Я смотрю, и мне не важно, какое у меня правительство, левое, правое, я по этим людям сужу о целом народе. Приходишь на рынок — простите, пожалуйста, — обвешивают, обсчитывают, и редко кто из продавцов извинится. Причем кричат они — это страшно просто смотреть. И у меня вопрос к вам обоим и, Павел, к вам. Скажите, пожалуйста, не считаете ли вы, что сейчас роль пастыря, она велика и больше, чем когда бы то ни было. Тем более, что вы ответили, что читается какая-то газета, я с вами согласна. Дети практически не читают.

П. В.- Спасибо, извините, что я вас прерываю, а то у нас не останется времени на ответ. Пожалуйста.

Г. Д.- А почему вопрос ко мне? Я думал, поскольку был упомянут пастырь...

П. В.- Логика вопроса такова, что в этом доме соседями этой дамы являются беженцы видимо из мусульманских республик.

Г. Д.- Трудно говорить о конкретике, малокультурные люди везде есть..

о. К.- Или на рынке мусульмане обсчитывают. А не мусульмане не обсчитывают? Обсчитывает жулик всегда.

Г. Д.- Во-первых, обсчитывает жулик, а во-вторых, рынок вообще есть последнее место, где можно проводить какие-то критерии. Нечистое место, потому что сфера торговли хотя и признается авраамическими традициями, но, тем не менее, с некоторой жесткостью дисциплинарной взирают на эту сферу..

П. В.- Ну что ж, у нас с вами время подошло к концу. Спасибо большое за участие в этом разговоре. Я думаю, что нашим слушателям сегодня было небезынтересно узнать мнение Гейдара Джемаля, председателя Исламского комитета России и мнение отца Константина, священника Екатеринбургской епархии. Насколько я мог, я старался наш разговор направить в русло политическое, потому что мы стоим на пороге больших политических перемен. И хотелось бы узнать, что люди верующие, представители основных конфессий России, как они могут уберечь себя от каких-то политических соблазнов и политического лукавства. Не знаю, удался наш разговор или не удался. Завтра мы будем работать в обычном режиме, и завтра мы с вами поговорим о вещах чисто политических, потому что у нас в эфире «Радио 1» будет программа «Деловой Вторник». Спасибо всем, кто слушал нашу сегодняшнюю передачу, мои извинения тем, кто хотел высказать свое мнение, но не смог, действительно, сегодня программа шла не в совсем привычном для нас формате. До свидания.