Гейдар Джемаль: «Зорькин знает про издержки крепостничества только из рассказа «Му-му»
02 октября 2014
Известный исламский философ Гейдар Джемаль прокомментировал тезисы председателя Конституционного суда Валерия Зорькина о том, что «при всех издержках крепостничества (на Руси) именно оно было главной скрепой, удерживающей внутреннее единство нации». Кроме того, как отмечал Валерий Зорькин в своей заметке, опубликованной в «Российской газете», отмена крепостного права привела к разрыву внутренней связи между элитой и массами, «окончательно закрепила за царем как носителем власти статус главного объекта народных чаяний, или, говоря современным языком, социальных ожиданий». «Таким образом, основная линия социального напряжения — между властью и крестьянскими массами — лишилась важнейшего амортизатора в лице помещиков. И это стало одной из существенных причин роста „бунташных“, а затем и организованных революционных процессов в России на исходе XIX и в начале ХХ вв.», написал автор статьи.
Гейдар Джемаль, председатель Исламского комитета России:
Председатель Конституционного суда Зорькин явно принимает себя за Гоголя и, видимо, очень внимательно читал его переписку с друзьями, потому что именно там полубезумный Гоголь, уже перед тем, как окончательно сойти с ума и сжечь 2 том «Мертвых душ», изложил под девизом «Я Россию знаю, и меня Россия знает» все свои задушевные мысли о крепостничестве. Суть этих мыслей утверждалась в одном: для народного блага мужика надо посечь, его посеки, он тебе же и благодарен будет. И вообще это определенная фрейдистская форма любовного общения элиты и народа. На эту тему впоследствии было очень много всяких рассуждений, в том числе и в русской эротической литературе, где доминировала тема того, что мужики секут девок, а потом берут их замуж, посеченных ими. Судя по всему, здесь мы выходим на колоссальные залежи исторического народного фрейдизма, который лежит в основе отношений между крепостниками-помещиками и секомым мужичьем.
Нельзя сказать, что в нашей стране когда-либо было время, когда крепостничество исчезало полностью. Крепостничество целиком относится к периоду колхозного строя, потому что даже в формально-юридическом аспекте колхозники не имели паспортов и возможности покидать свои колхозы. Т. е. они были лишены свободы перемещения. В принципе, это было уникальным явлением середины 20 века. Но, подобно тому, как Зорькин обращает внимание на сожаления мужиков о том, что их освободили, все мы были свидетелями того, как старшее поколение сетовало, что Хрущев раздал паспорта колхозникам и дал им возможность по своему выбору, как вообще соответствует человеку 20 века, выбирать место жительства и рисунок судьбы собственной жизни. Потому что как только Хрущев раздал эти паспорта, огромное количество колхозников ломанулись в города от чудовищной свинцовой несправедливости и безобразия колхозной жизни. Но, даже сбежав из колхозов, они не вышли из крепостной зависимости, которая продолжалась всю советскую эпоху и парадоксальным образом перешла в постсоветскую.
Достаточно почитать лимоновскую книжку об условиях работы в капиталистическо-олигархическую эпоху рабочих на алюминиевом комбинате Дерипаски, чтобы понять, что либерально-демократическая эпоха, пришествие рынка только усугубило бесправное зависимое положение рабочего класса в России. Несмотря на всю риторику и демагогию большевиков, рабочий класс был абсолютно бесправным. Хотя существовали всякие профкомы, месткомы и тд, это была видимость и шелуха. Но когда эта видимость и шелуха отпали, как и идеология, и партийный контроль, то акульи челюсти беззастенчивой эксплуатации уже не украшались никакими золотыми коронками марксизма и социализма. И сегодня такими эксплуатируемыми крепостными являются нелегальные мигранты, которых в стране насчитываются миллионы, которые без всяких прав, за гроши, а то и бесплатно, по рабски вынуждены работать на предприятиях различного рода хозяев, которые спокойно в конце месяца вместо того, чтобы рассчитаться, вызывают ОМОН и этих людей высылают. Я свидетель того, как в Алтуфьево в одном городке мигрантов одна омоновская часть постоянно совершала набеги и похищала молодых людей для бесплатной работы на своих объектах. Туда на грузовиках с утра привозили насильно захваченных молодых людей из мигрантских городков, бросали им на весь день кусок черного хлеба, а в конце рабочего дня, который продолжался по 14-16 часов, они вынуждены были расходиться домой по снегу. И это была совершенно не уникальная практика. А когда я сделал об этом с Глебом Пьяных передачу на НТВ, эти омоновцы через несколько дней сожгли этот мигрантский городок.
Так что беззаконие и крепостничество являются неотъемлемой характеристикой социального и экономического быта нашей страны. Судя по заявлению Зорькина, который явно борется за стяжание лавров с тенью великого писателя (украинского, между прочим), главного промоутера крепостничества в классической литературе, элиты современной России, пользуясь националистической истерией, решили перейти в наступление. И, возможно, действительно, пользуясь новым железным занавесом, новой изоляцией, заново ввести крепостничество на совершенно формальном основании.
В конце концов, крепостничество в России выросло не как грибы из почвы, а было учреждено простым приказом сверху. Окончательные формы — наиболее совершенные, наиболее угрюмые — крепостничество приняло при Екатерине, когда во всей Европе крестьян освободили, во Франции вообще пробили голову королю в ходе великой французской революции, даже в Пруссии шло освобождение крестьян, а в России крепостничество только входило в силу. Ничего удивительного не произойдет, если, в конце концов, будет объявлено о том, что теперь патриотизм проявляется в новом формате юридических отношений между обычными гражданами и патриотическим олигархатом. Олигархи станут герцогами или князьями, а еще есть зависимый от них средний бизнес, у которого будут соответствующие полномочия.
Можно сказать, что элементы всего этого и так есть. Если взять, допустим, корпоративный кодекс и те жесткие ограничения, которым подвергается офисное «хомячье» или госслужащие, которые должны подчиняться дресс-коду, выезжать в приказном порядке на природу с коллегами, вести себя определенным образом, отмечаться по времени, секунда в секунду, уходить секунда в секунду, то это, собственно говоря, такая серьезная доля закрепощенности, которая вполне сравнима с обсуждаемым предметом. Да и то, мужик где-то был, наверное, посвободнее — ходивший по лугу, смотревший, почесывая бороду, на облака, слюнявивший палец и поднимающий его к ветру, чтобы понять направление этого самого ветра. Такой мужик, я думаю, был в разы свободнее современного «хомяка» с завязанным на шее удушающим галстуком.
А если «хомяк» сидит в «Одноклассниках» или «жежешечке», он делает это за время барина. Крадется корпоративное время. Так же и мужик крал колоски и у барина, и у Сталина, за что сидел в ГУЛАГе. Точно так же сегодня, если хомяк пойман за сидением в порносайтах вместо того, чтобы добросовестно вылизывать языком свой рабочий экран, над ним надругаются очень жестоко, а то и заставят платить штрафы или делать еще какие-нибудь особые штуки. В каждой корпорации есть свои приемы и унижения проштрафившихся людей, и это совершенно невыносимые психологические условия, от которых люди даже с промытыми мозгами не выдерживают и бегут, потому что все-таки наши люди еще не доросли до высот такого конформизма, который связан с корпоративной работой.
Так что в стране существуют уже готовые пятна крепостничества. Помимо «крепостных» различных корпораций, как я уже сказал, это мигранты. Раскрепощенность произошла разве что в деревнях, причем полная. Там просто ходят оставленные, брошенные, никому не нужные бабки, их скупают какие-то богатеи из городов, которые превращают их территории в территории дач. А в остальном там просто бродят пьяные мужики с топорами и злобно следят, не появится ли какой-нибудь мигрант, который начнет что-то производить, у которого появятся деньги и он поставит новый забор и дом. Тогда они собираются и его поджигают. Так что те места, которые были наиболее закрепощенными, сегодня по законам российской диалектики, в силу того, что они никому не нужны и находятся на обочине жизни, наиболее раскрепощены. Но закрепостить все это снова ничего не стоит. Заселят узбеками Нечерноземье, чтобы они давали огромное количество огурцов, капусты и картошки, и превратят их в крепостных. Вот и решение продовольственной программы в условиях санкций.
Что же касается тезиса Зорькина о том, что «при всех издержках крепостничества именно оно было главной скрепой, удерживающей внутреннее единство нации», Зорькин знает про издержки крепостничества только из рассказа «Му-му». Он знает, что барыня приказала утопить Му-му Герасиму, и Герасим не осмелился ее ослушаться. Других источников информации по поводу издержек у Зорькина нет, потому что, судя по его фамилии, его предки не имели отношения к взаимоотношениям мужиков с барами, ибо принадлежали к совершенно другому этническому полю и находились в другой зоне. Поэтому вряд ли он компетентен хотя бы даже на наследственном уровне говорить об издержках крепостничества и скрепах в традиционной России.
Что касается настоящих издержек, пусть он лучше почитает рассуждения брата Ивана в «Карамазовых», относительно слезы ребенка (это когда генерал, барин из самодурства затравил борзыми ребенка своей крепостной крестьянки из-за какой-то провинности). У самого великого писателя Достоевского, между прочим, крестьяне убили отца-самодура, который на старости лет, проработав всю свою сознательную жизнь и будучи пенсионером, решил купить имение с крепостными и стать помещиком. Он купил это имение и проявил себя таким монстром, что очень скоро мужики его просто растерзали, причем на глазах будущего великого писателя. Это к вопросу о скрепах.
Есть ли альтернативные крепостничеству скрепы? Такая скрепа, как, например, бухло, скрепляет только на начальном этапе и то только троих. Потому что если за стол садится больше трех человек, это в семи случаях из десяти — убийство или членовредительство. Так, в частности, знаменитые шахтерские свадьбы в Донбассе в советское время считались неудачными, если по их итогам не имелось пары трупов.
Но, как известно, лучшей скрепой является война (что сейчас наглядно показали юго-восток и Крым), но только в том случае, если эта война выигрывается. Как только с войной происходит осечка, дело может кончиться 1905 годом. А что происходит в 1905 и в 1917 году? Мужики, которые плакали, когда их освободили из крепостной зависимости на вольные хлеба (точнее, на вольные отруби), поджигали поместья, предварительно их заперев, чтобы барин с детьми не могли выскочить из горящего дома. Потом, уже в предстолыпинские времена, в порядке развития общения верхов с низами, один генерал на поезде проезжал всю Россию и устраивал показательные порки и повешения в каждом селе. Вопрос, захотят ли современные олигархи взять на себя ярость толпы, оказавшись запертыми в своих хоромах, подожженных мужичьем. Но, если что, народной энергии и гнева по своему размаху хватило бы на всех.
Мягкой же формой «скреп», способных объединить российское общество, является порка, когда будущие женихи порют невест, а затем зовут их в жены. А еще лучше, когда сначала женихи порют невест, а затем невесты — женихов. Порку в околотке не рассматриваем, потому что менты не воспринимаются носителями эротической коннотации. В ментах нет фрейдистского эротического задела. Вот если бы это были женщины вроде майора Оксаны Алексеевой, которые приходили бы пороть задержанных мужиков, я думаю, что благодарное население стремилось бы в эти ментовки.
Но в целом Зорькин, конечно, молодец — он обозначил все болевые точки России 21 столетия и четко позиционировал суть и смысл, которые можно от лица России предложить современному человечеству. В этом смысле Зорькин в своей простоте и спонтанности очень символичная фигура, потому что вряд ли кто-нибудь кроме него решился бы конкурировать с Гоголем более чем полтораста лет спустя после смерти писателя.
Известный исламский философ Гейдар Джемаль прокомментировал тезисы председателя Конституционного суда Валерия Зорькина о том, что «при всех издержках крепостничества (на Руси) именно оно было главной скрепой, удерживающей внутреннее единство нации». Кроме того, как отмечал Валерий Зорькин в своей заметке, опубликованной в «Российской газете», отмена крепостного права привела к разрыву внутренней связи между элитой и массами, «окончательно закрепила за царем как носителем власти статус главного объекта народных чаяний, или, говоря современным языком, социальных ожиданий». «Таким образом, основная линия социального напряжения — между властью и крестьянскими массами — лишилась важнейшего амортизатора в лице помещиков. И это стало одной из существенных причин роста „бунташных“, а затем и организованных революционных процессов в России на исходе XIX и в начале ХХ вв.», написал автор статьи.
Гейдар Джемаль, председатель Исламского комитета России:
Председатель Конституционного суда Зорькин явно принимает себя за Гоголя и, видимо, очень внимательно читал его переписку с друзьями, потому что именно там полубезумный Гоголь, уже перед тем, как окончательно сойти с ума и сжечь 2 том «Мертвых душ», изложил под девизом «Я Россию знаю, и меня Россия знает» все свои задушевные мысли о крепостничестве. Суть этих мыслей утверждалась в одном: для народного блага мужика надо посечь, его посеки, он тебе же и благодарен будет. И вообще это определенная фрейдистская форма любовного общения элиты и народа. На эту тему впоследствии было очень много всяких рассуждений, в том числе и в русской эротической литературе, где доминировала тема того, что мужики секут девок, а потом берут их замуж, посеченных ими. Судя по всему, здесь мы выходим на колоссальные залежи исторического народного фрейдизма, который лежит в основе отношений между крепостниками-помещиками и секомым мужичьем.
Нельзя сказать, что в нашей стране когда-либо было время, когда крепостничество исчезало полностью. Крепостничество целиком относится к периоду колхозного строя, потому что даже в формально-юридическом аспекте колхозники не имели паспортов и возможности покидать свои колхозы. Т. е. они были лишены свободы перемещения. В принципе, это было уникальным явлением середины 20 века. Но, подобно тому, как Зорькин обращает внимание на сожаления мужиков о том, что их освободили, все мы были свидетелями того, как старшее поколение сетовало, что Хрущев раздал паспорта колхозникам и дал им возможность по своему выбору, как вообще соответствует человеку 20 века, выбирать место жительства и рисунок судьбы собственной жизни. Потому что как только Хрущев раздал эти паспорта, огромное количество колхозников ломанулись в города от чудовищной свинцовой несправедливости и безобразия колхозной жизни. Но, даже сбежав из колхозов, они не вышли из крепостной зависимости, которая продолжалась всю советскую эпоху и парадоксальным образом перешла в постсоветскую.
Достаточно почитать лимоновскую книжку об условиях работы в капиталистическо-олигархическую эпоху рабочих на алюминиевом комбинате Дерипаски, чтобы понять, что либерально-демократическая эпоха, пришествие рынка только усугубило бесправное зависимое положение рабочего класса в России. Несмотря на всю риторику и демагогию большевиков, рабочий класс был абсолютно бесправным. Хотя существовали всякие профкомы, месткомы и тд, это была видимость и шелуха. Но когда эта видимость и шелуха отпали, как и идеология, и партийный контроль, то акульи челюсти беззастенчивой эксплуатации уже не украшались никакими золотыми коронками марксизма и социализма. И сегодня такими эксплуатируемыми крепостными являются нелегальные мигранты, которых в стране насчитываются миллионы, которые без всяких прав, за гроши, а то и бесплатно, по рабски вынуждены работать на предприятиях различного рода хозяев, которые спокойно в конце месяца вместо того, чтобы рассчитаться, вызывают ОМОН и этих людей высылают. Я свидетель того, как в Алтуфьево в одном городке мигрантов одна омоновская часть постоянно совершала набеги и похищала молодых людей для бесплатной работы на своих объектах. Туда на грузовиках с утра привозили насильно захваченных молодых людей из мигрантских городков, бросали им на весь день кусок черного хлеба, а в конце рабочего дня, который продолжался по 14-16 часов, они вынуждены были расходиться домой по снегу. И это была совершенно не уникальная практика. А когда я сделал об этом с Глебом Пьяных передачу на НТВ, эти омоновцы через несколько дней сожгли этот мигрантский городок.
Так что беззаконие и крепостничество являются неотъемлемой характеристикой социального и экономического быта нашей страны. Судя по заявлению Зорькина, который явно борется за стяжание лавров с тенью великого писателя (украинского, между прочим), главного промоутера крепостничества в классической литературе, элиты современной России, пользуясь националистической истерией, решили перейти в наступление. И, возможно, действительно, пользуясь новым железным занавесом, новой изоляцией, заново ввести крепостничество на совершенно формальном основании.
В конце концов, крепостничество в России выросло не как грибы из почвы, а было учреждено простым приказом сверху. Окончательные формы — наиболее совершенные, наиболее угрюмые — крепостничество приняло при Екатерине, когда во всей Европе крестьян освободили, во Франции вообще пробили голову королю в ходе великой французской революции, даже в Пруссии шло освобождение крестьян, а в России крепостничество только входило в силу. Ничего удивительного не произойдет, если, в конце концов, будет объявлено о том, что теперь патриотизм проявляется в новом формате юридических отношений между обычными гражданами и патриотическим олигархатом. Олигархи станут герцогами или князьями, а еще есть зависимый от них средний бизнес, у которого будут соответствующие полномочия.
Можно сказать, что элементы всего этого и так есть. Если взять, допустим, корпоративный кодекс и те жесткие ограничения, которым подвергается офисное «хомячье» или госслужащие, которые должны подчиняться дресс-коду, выезжать в приказном порядке на природу с коллегами, вести себя определенным образом, отмечаться по времени, секунда в секунду, уходить секунда в секунду, то это, собственно говоря, такая серьезная доля закрепощенности, которая вполне сравнима с обсуждаемым предметом. Да и то, мужик где-то был, наверное, посвободнее — ходивший по лугу, смотревший, почесывая бороду, на облака, слюнявивший палец и поднимающий его к ветру, чтобы понять направление этого самого ветра. Такой мужик, я думаю, был в разы свободнее современного «хомяка» с завязанным на шее удушающим галстуком.
А если «хомяк» сидит в «Одноклассниках» или «жежешечке», он делает это за время барина. Крадется корпоративное время. Так же и мужик крал колоски и у барина, и у Сталина, за что сидел в ГУЛАГе. Точно так же сегодня, если хомяк пойман за сидением в порносайтах вместо того, чтобы добросовестно вылизывать языком свой рабочий экран, над ним надругаются очень жестоко, а то и заставят платить штрафы или делать еще какие-нибудь особые штуки. В каждой корпорации есть свои приемы и унижения проштрафившихся людей, и это совершенно невыносимые психологические условия, от которых люди даже с промытыми мозгами не выдерживают и бегут, потому что все-таки наши люди еще не доросли до высот такого конформизма, который связан с корпоративной работой.
Так что в стране существуют уже готовые пятна крепостничества. Помимо «крепостных» различных корпораций, как я уже сказал, это мигранты. Раскрепощенность произошла разве что в деревнях, причем полная. Там просто ходят оставленные, брошенные, никому не нужные бабки, их скупают какие-то богатеи из городов, которые превращают их территории в территории дач. А в остальном там просто бродят пьяные мужики с топорами и злобно следят, не появится ли какой-нибудь мигрант, который начнет что-то производить, у которого появятся деньги и он поставит новый забор и дом. Тогда они собираются и его поджигают. Так что те места, которые были наиболее закрепощенными, сегодня по законам российской диалектики, в силу того, что они никому не нужны и находятся на обочине жизни, наиболее раскрепощены. Но закрепостить все это снова ничего не стоит. Заселят узбеками Нечерноземье, чтобы они давали огромное количество огурцов, капусты и картошки, и превратят их в крепостных. Вот и решение продовольственной программы в условиях санкций.
Что же касается тезиса Зорькина о том, что «при всех издержках крепостничества именно оно было главной скрепой, удерживающей внутреннее единство нации», Зорькин знает про издержки крепостничества только из рассказа «Му-му». Он знает, что барыня приказала утопить Му-му Герасиму, и Герасим не осмелился ее ослушаться. Других источников информации по поводу издержек у Зорькина нет, потому что, судя по его фамилии, его предки не имели отношения к взаимоотношениям мужиков с барами, ибо принадлежали к совершенно другому этническому полю и находились в другой зоне. Поэтому вряд ли он компетентен хотя бы даже на наследственном уровне говорить об издержках крепостничества и скрепах в традиционной России.
Что касается настоящих издержек, пусть он лучше почитает рассуждения брата Ивана в «Карамазовых», относительно слезы ребенка (это когда генерал, барин из самодурства затравил борзыми ребенка своей крепостной крестьянки из-за какой-то провинности). У самого великого писателя Достоевского, между прочим, крестьяне убили отца-самодура, который на старости лет, проработав всю свою сознательную жизнь и будучи пенсионером, решил купить имение с крепостными и стать помещиком. Он купил это имение и проявил себя таким монстром, что очень скоро мужики его просто растерзали, причем на глазах будущего великого писателя. Это к вопросу о скрепах.
Есть ли альтернативные крепостничеству скрепы? Такая скрепа, как, например, бухло, скрепляет только на начальном этапе и то только троих. Потому что если за стол садится больше трех человек, это в семи случаях из десяти — убийство или членовредительство. Так, в частности, знаменитые шахтерские свадьбы в Донбассе в советское время считались неудачными, если по их итогам не имелось пары трупов.
Но, как известно, лучшей скрепой является война (что сейчас наглядно показали юго-восток и Крым), но только в том случае, если эта война выигрывается. Как только с войной происходит осечка, дело может кончиться 1905 годом. А что происходит в 1905 и в 1917 году? Мужики, которые плакали, когда их освободили из крепостной зависимости на вольные хлеба (точнее, на вольные отруби), поджигали поместья, предварительно их заперев, чтобы барин с детьми не могли выскочить из горящего дома. Потом, уже в предстолыпинские времена, в порядке развития общения верхов с низами, один генерал на поезде проезжал всю Россию и устраивал показательные порки и повешения в каждом селе. Вопрос, захотят ли современные олигархи взять на себя ярость толпы, оказавшись запертыми в своих хоромах, подожженных мужичьем. Но, если что, народной энергии и гнева по своему размаху хватило бы на всех.
Мягкой же формой «скреп», способных объединить российское общество, является порка, когда будущие женихи порют невест, а затем зовут их в жены. А еще лучше, когда сначала женихи порют невест, а затем невесты — женихов. Порку в околотке не рассматриваем, потому что менты не воспринимаются носителями эротической коннотации. В ментах нет фрейдистского эротического задела. Вот если бы это были женщины вроде майора Оксаны Алексеевой, которые приходили бы пороть задержанных мужиков, я думаю, что благодарное население стремилось бы в эти ментовки.
Но в целом Зорькин, конечно, молодец — он обозначил все болевые точки России 21 столетия и четко позиционировал суть и смысл, которые можно от лица России предложить современному человечеству. В этом смысле Зорькин в своей простоте и спонтанности очень символичная фигура, потому что вряд ли кто-нибудь кроме него решился бы конкурировать с Гоголем более чем полтораста лет спустя после смерти писателя.
Вера Ильина, islamnews. ru