Стихи

ГЕЙДАР ДЖЕМАЛЬ
ОКНО В НОЧЬ
СТИХОТВОРЕНИЯ

* * *

Смерть — веселая улыбка
Только танец
только танец
Ах, как весело и зыбко
Наводить на кость румянец
Счастья полная планета
Только танец
только танец
Эй, прорвемся без билета
В хороводы нежных пьяниц
Я душой цветок без стебля
Только танец
только танец
Прочь безносого констебля!
Выше череп,
оборванец!

1972-73

* * *

Сожги бесполезное «это» —
Влагу в твоей гортани
Сойди в раскаленное лето
Где нет разлук и свиданий
Смотри на листву —
целый ком их,
Зачеркнутых осенью лиц
Близких
чужих
и знакомых
Кошек, собак и птиц
Смотри, как ветер играет
Этой сухой листвой
До самого полнит края
Взгляд обнаженный твой
А ну-ка,
любезный и быстрый,
Желтым сюда плесни!
Брось в меня прямо
как выстрел
Прахом чужой весны
Груда на грудь навалится
Что золота листьев лепей?
Дай, погружу я пальцы
В персть,
что легка как пепел
Дай пережить что станется,
Когда буду брошен ниц
О, как люблю я танец
Высохших желтых птиц...

1987

* * *

Свистят круговые сажени
До зелени жадной косы
Тугие спирали движений
Сжимают пространство в часы
Сжимают поляну до тела
Готового замертво лечь
Травой, что вчера зеленела
А завтра — в ревущую печь
И в центре последней спирали
Как вялая теплая слизь
Ползет из-под кованой стали
Косой рассеченная жизнь

1998

* * *

Опусти свои руки
В грохочущий вихрь воды
Чтобы холод упругий
Их сладко и больно сковал
Опусти свое сердце
В клубящийся понизу дым
Чтоб измученным телом
На землю упасть наповал
Полюби эти скалы — чугун в череде облаков
И как пахнет тоскою
Полуразложившийся труп
Потому что лишь это —
Тебе до скончанья веков
Лишь ветрам целовать
Уголки твоих высохших губ
Ты не знаешь ни места
Ни времени этого сна
О себе ничего
Не прошепчешь суровой земле
Только словно невеста
Стоит над тобою сосна
И душе напоследок
становится как-то теплей.

2000

* * *

Мир сомкнется за твоей спиной
За тобой задернется как штора
Мир тебя поглотит
словно ночь
В переулке поглощает вора
Переулок — весь твой странный мир
Нем и крив и нестерпимо вздорен
Серый месяц — вытертый до дыр
Половик в небесном коридоре
Как из бездны этой моросит
Зябкий дождик на живые плечи...
И не иссякает, паразит!
Вздрогнуть — миг, а подлый дождик — вечен
Вздрогнешь — ты, но вечно
все кругом
Все, что неподвижно, все, что мертво
Жди, и вдруг окажется врагом
Собственная
тайная аорта
И тогда сомкнется за тобой
Смерть твоя
как шелковая штора
Смерть тебя поглотит словно ночь
В переулке
поглощает вора.

1989

* * *

Ты ляжешь спать и будешь уничтожен
Проснешься в «нет» — и бледная весна
Из недр земли придет к тебе на ложе
Допить остаток жизненного сна
В твоих зрачках застывших отразится
Рассветный край багрового огня
И я приду
Примчусь к тебе как птица
Как слабый запах
скошенного дня
Твой холод нем и неподъемны руки
Но ты греби к тем дальним островам
Куда зовут как песня эти звуки
Слепых камней
Катящихся по рвам.

1999

* * *

Меня отрыли в земле
Ударило сильным тлением
Рваная кожа — кора
В руках истлевший Коран
Какой-то странник взглянул
Испуганно отошел
На согнутые колени
Мне брошен желтый цветок

1974

* * *

Мой друг утонул в глубокой земле.
Плывет он скелетом среди камней.
А я пока наверху, в тепле
Живу, не считая до смерти дней.
Бездумно время летит, летят
Секунды с пульсом моим в унисон,
И лишь иногда, как электроразряд,
Безумный страх пробивает мой сон.
Я вдруг понимаю, что в черной дыре
Неведома дата календаря,
И значит все, кто теперь в игре,
Живут напрасно и дышат зря.

27.10.2003 г.

* * *

Здравствуй, серый, тихий, неподвижный,
Замерший навеки у черты
Отрекаюсь, словно Петр, трижды
От того, что мной являлся ты
Ты — мой труп
За этой тусклой маской
Утверждался центр бытия
Не поверят...
Словно в страшной сказке
Мы вдвоем средь ночи — ты и я
Только ты!
Я снова стал тобою
Разомлев на мраморном столе
Как корабль, снаряженный судьбою,
Ты готов к пути в кромешной мгле
Ты — мой труп, недвижная галера
Точкой уходящая в нежизнь
И с тобой в цепях железных Вера
И Любовь
до траурной межи

1999

* * *

Мы постигаем правду в меру смерти
Как горечь в послевкусии молитвы.
Пока живем, еще не смеем смерить
Свои сердца с ее могучим ритмом.
Но существуем как ее изнанка.
Как негатив любительского снимка,
Что щелкнут на перроне полустанка,
Возникшего минутною запинкой.
Мы думаем о ней как о запинке,
Об остановке где-то в чистом поле,
О превращениях трепетной былинки
В круговороте жизни — и не боле.
Но существуем только в эту меру
Бесследности, безмолвия, забвения.
Непостижимый миг рождает веру
Из вечности выковывая звенья.

2001

* * *

Какой-то свет
Какой-то странный звук
Являющийся в темном изложеньи
И гулко отдающийся в сердцах
Я выразить хочу природу жженья
Которое обрушится на кожу
За горизонтом сна
Где мы лишь прах
Я выразить хочу немыслимую точку
В которой нет начала и пути
Где только ночь перед рассветом
Где только сон перед расстрелом
В которую нам надлежит уйти
Слепящий свет
Металла ржавый звук
Пришедший через сумрак разложенья
И гулко отдающийся вокруг...

2001

* * *

Сквозь вопли взламываемых автомобилей
Через ночную черноту бульваров
Приходит знание, что тебя убили
В нелепом тупике,
в случайном баре
Приходит весть под грохот водопада
И на часах застопоривает стрелки
Приходит весть и стены тихо падают
Нуждающиеся давно в побелке
Приходит смерть как грохот водопада
И я хочу туда,
в тупик,
в тот самый,
Хочу увидеть дверь в пределы ада
И проституток в импульсах рекламы
И то пятно,
неброское на сером,
Где расплескалось сердце по асфальту
Хочу, хочу, расплющивая нервы,
Зубами ощутить хочу я сталь ту
Ад ни к чему совсем с такой вселенной
Такой тяжелой, что ломает плечи
...И отчего-то вдруг я на коленях
Своею кровью почему-то мечен
И гром в ушах как грохот водопада...

2000

* * *

Когда придешь — и если ты придешь
Как знак, что самый страшный сон не вечен
Всего в двух метрах от твоих подошв
Внизу
Я потянусь к тебе навстречу
Я буду знать, что это твой привет
Меж нами держит приоткрытой дверцу
И твои слезы
Легкие как свет
Прожгут песок к исчезнувшему сердцу
Ты шепот мой услышишь из-под плит
О том, что там
Мне неотвязно снится
Какое небо надо мной горит
Какой простор в моих пустых глазницах!
И в этой ровной необъятной мгле
Мой смертный тлен охватывает ужас
Когда тебя не будет на земле
Я под землей
Себе
Не буду нужен.

2000

* * *

Химеры на беззвучных лапах
Ползут к союзу параллелей
Миры без меры горький запах
Точат в пустом пространстве сна
В объеме крайнего страданья
Кто были мной давно истлели
И только в черных водах Леты
На леске кружится блесна
Я словно не был...
Словно не был...
Замкните вечность в синий вечер!
Я знаю, там за расставаньем
Сияет бешеная ночь
Но в миг союза параллелей
Я черным заревом помечен
И этот след мгновенной тайны
Бездонной тьме не превозмочь

1999

II

* * *

Женщины — зеркала,
В которые смотримся мы,
Могучие как скала,
Ласкаем тела немые
И лижем их горький мед,
В них погружая губы.
Мы — брошенный в мир народ,
Чувственные и грубые...
Мы рвем их прозрачные нервы,
Свирепо стуча по гитарам,
И каждый становится первым,
Прежде чем стать старым...
Остывшие наши тела
Потом забирает ночь,
И женщины-зеркала
Ничем не могут помочь.

28 марта 2002 г.

* * *

Верила — шла во тьме, простирая руки
Зябкий ветер с проселка платком играл
Верила — а он просто играл тобой от скуки
Веру твою речами жидкими крал
Что тебе остается в огромном пространстве
Сверху звезды, и ты на дороге одна
Только лечь в незамысловатом своем убранстве
На земле, откуда и смерть не видна
И гонимая ветром, тоскою и болью
Все же примешь покров всепрощающей тьмы
И с проселка свернешь в необъятное поле
Где бесплотными толпами ждем тебя мы

2002

* * *

Роняла на листья
Осенний ранет
Печальная яблоня
В белом платке
Коричневой вязью ковры
по тропинкам
В коварные нити вплели
стрекозу
Но темные кроны насмешливых
вишен
Устало зарекшись кого-то любить
Дрожали в обиде все тише
и ниже
Осенняя бедность клонила лозу
Колоннами солнце размерило утро
На льду словно дымкой припухлого рта
И мертвая яблоня сонно пролила
В жемчужный подарок на листья слезу.

1975

* * *

Чудский лес напряжен и темен
В небе — месяца круглый ужас
Окровавленный заяц в истоме
Подползает к замерзшей луже
По болотам, в сосновом гуле,
Там, где в белом — бурые плеши
Скачут юные ведьмы — косули
Злые рыси играют в леших
А над хмурой лесной рекой
Чья-то тень поднялась к облакам
И огромной нелепой рукой
Сыпет снежную манну волкам.

1984

* * *

Слеза древней воды.
Слеза бездонней!
Когда она решает вдруг пролиться
Прозрачная основа мира тонет
В едва заметной блестке на реснице...
В бессильно нежной этой сфере света
В которой как пружина сжато сердце
Любая песня до конца допета
И заперта на ключ любая дверца
Исхода нет
И нет конца и края
У этой страшной крепости страданья
Где за отсутствие вины карают
И смертный дух обкладывают данью
Пока слепая вдруг не вспыхнет ярость
Целительно все рвущая на части
И сердце
Словно челн поставит парус
Чтобы скользить
По юным водам страсти

2000

* * *

Спасись и цвети,
Зарею созревшая дева
Лярва,
Ставшая розовой тучей
Сквозь осовелые губы
Пушистым клювом проталкиваешь лепет языка
Теперь ты — лодка, только и всего!
Я поставлю на тебя красный парус жертвенной
простыни
И погребу
В наветренную сторону
Где нож роняет капли молока из вен луны
Где молот-рыба читает руны на твоем киле
Где вянет грот ладьи в кимоно.

1975

* * *

Весла рабов
Над триремою снов
Заклинают немигающие ресницы вагины,
Рассеченной по золотому стеклу неба
Хрупким поцелуем черта.
Разбиваются насмерть глухие колокольчики
заросших ушей старика
И слеза вытекает из тоннеля в розовой плоти
Напряженного лепестка георгина.
На же тебе, Георг,
Улыбку побежденного в славе Ра!
Терем твой нов
И на миг тебе снится Регина.

1975

* * *

Девица смеет в сумраке одна
Раздвинувшись, едва смеются губы
Здесь крынка старого вина
И крины райские на ветвях дуба
И может быть однажды самоцветом
Прохладная но дерзкая вина
Змеею прикорнет на ветвях дуба
И может быть однажды нас полюбит
Звеном соединенным светлый сон
И теплой каплей изольется кубок.

1974

* * *

У виска не растаяв
Синеет тревожная вена
Сумасшедше застыло
В глазах напряжение сна
Неудачник ласкает
Сырою ладонью колено
Это страшная сила —
Вошедшая в старость весна

1987

* * *

Нам тихих звезд блистали улыбки
Нам то ли здесь гулять,
То ли там
Мол, слышите тамтам?
То крайне зыбкий
Из Одессы плачет караван
Все карты на столе:
Агарти и Туле
Глаза заледенели от улыбки
Глаза в аквариуме черепа
Как две стальные рыбки
В неотвратимый
Вписаны балет
Но этот караван?
Но Марья да Иван?
Но разве нас обманут эти руки?
Смотрите — на морозе
Фаллосы стоят
Как изваянья от Луки
С губами белыми от муки.
Нам Млечный Путь в ладони разольет
Парную сперму спешенного неба
И в путь нас просто позовет
Ресница Бога
Алый взмах звезды
Или вечная
Вся в перстнях дорога.

1977

* * *

Эндшпиль бесстрастным месяцем погас
Игра в ажур на шелковой подушке
Стальной серьгой вдруг отблеснет в очах
Звездой просыпется на зеркала разбоя
И — ах!
Вам вновь запели паруса прибоя
Вы звонко отмечаете бокал
Вибрируя цветными лепестками
Расцветший в смуглых пальцах боя
Но мы —
Мы знаем acajou* святой игры
Барокко в снах
По нежным полулестницам спускаются —
Усы фиалкой — тигры
В почетной седине почил фонтан
И полный месяц
Полуприкрыл пугливый свой зрачок
И по аллеям плачется платан
А в замке — дурачок...
Бредут развесив золотые клювы
По горестным саваннам
Совы
в саванах.

1976
_____________________
* Красное дерево (фр.).

* * *

Разденем красавицу!
Серый фантом ожерелья
Моллюсковой вязью скользнет над игривым
батистом
Пусть вам она нравится — стар и давно ожирел я
И плоти оскал алой дрожью меня не ласкает
В изрубленность грив анархистов
В жемчужную грязь, в барабаны немытых полотен
В полярно-искристую холодность Кая
Уплыли ночные свирели
Но все же разденем ее — ведь она хочет славы
Опаловым утром ей так неуютно и холодно
Так склоним же вежливо мы лжепокорные главы
Расплавленным оловом зальем ей победные губы
Зальем ее злые уста
Громко ждущие спермы
Зальем эти медные трубы
Из вен перевитых как вервие
не раз и не дважды.
Однажды
Расширенность глаз ее пахом
Вы вспашете смело
Увидите — старые плечи
Осинно одрябли в бессильном желании спелого
И тихих молодчиков алой угрозой покатятся
На древнее Псковское Вече
Ядро золотое в багряное, синее, белое
По жирным следам
На невинном
На девичьем платьице.

1974

* * *

Я сегодня сердца открывать не стану
Есть ведь логика дежурства у страстей
В перегибе девичего стана
Мне от Бога не видать вестей
Поцелуи засияли аурой голов
Как салютный росплеск в тиши
Это в лодке трепещет запретный улов
Приключение жадной души
Мне, колдунья, не нужны признанья
Я твоих признаний не хочу
Я тебя надолго в няньки нанял
И не детским шалостям учу
Чтобы плоть вскипала мыльной пеной
И река молочная текла
Чтоб под бритвой открывались вены
И в мозгу чтоб пламенела мгла
Открывалась, распахиваясь жарко
От жары соски блестели влажно
В небе силуэтом словно арка
Триумфальная, и девственно отважная
Ты ладони подставляя росам
Ты колени погружая в землю
Не томи бессмысленным вопросом
Тишину, которой оба внемлем
Я не стану целовать тебя, закрученную
Словно ниточка
да с рукава
Пусть другой теперь тебя измучает
И распишет все твои права

2004

* * *

Страшнее глаз
Абсолютное молчание ночи
На дне вопроса
Белеет простынь полоса
Как горизонт...
За далью даль грохочет
И блеск тороса каскадом падает с ножа
...И расцветает на стене
Гитара чистого забвенья
И на руках младенца поет отец
В прозрачной глубине полярной ночи
Как знамя реют
Мертвые глаза

1975-1997

III

* * *

Хрустали в терема
Недоумки последнего рая
Помнишь, сор из избы
Ветер нес на тот берег реки
Грусть, Али, — дар ума
Помнишь дерзость прекрасной руки
Как узор не избыть
Пробегала по нервам играя
Это снова я к вам
В шепот моха на срубе сарая
Словно совам Иван
Подарить обещает коня...
Это снова я к вам
Недоумки последнего рая
Как парить
хрустали себе сня?

1973

* * *

...Я же за тенью теней
Тихо летел по острогам
Темная память о ней
Подсчитана строго...
Но только вижу сон:
В саду колокола
Все ближе к паперти задумчивый Додон
Кровавым всполохом вдруг поперхнулся сумрак.
Шесть великолепий в блестящей шерсти
Под белые руки ведут меня в «Зеро»
Карминное — знак шакала
В карманном зеркальце лести.

1975

* * *

Есть боги человечества — они сонно
Танцуют в центре земли
Под флейту Млечного Пути.
Есть боги титанов: они прошли
По пустынным побережьям,
Мы безумеем, видя их следы.
Есть Бог сеньоров — это черный
Кристалл, рождающий свет еще более черный
Посвященный — это осьминог, который вырвал
из себя Адама
И нашел слепую звезду на
Воображаемом дне.

1977

* * *

Каждое слово — загадка...
Внутри будто черная точка
Лишь иногда, украдкой,
Движется за оболочкой,
Брезжит через начертанья
Сквозь звуковую лузгу
...И открывает тайну
Кто-то в моем мозгу
Кто-то, любящий слушать
Шорох на дне сердец
В час,
Когда даже души
Гасятся наконец
Только ему доверю
Вырезать на плите
Слово
Что станет дверью
В дальние страны те...

2000

* * *

В черном провале
Дети играли
Сто
Может, триста неведомых лет
...Мягкие волны
Тихая пристань
Там
Где нас уже нет
Медом текут световые изломы
В сером кристалике хрусталя
Нет, то не дети
Нет, это гномы
И не вода, а — земля
В черном провале
Чистое поле
В ширь окоема — снега
А в поле — вьюга
А в сердце — воля
Сердце навеки в бегах

1998

* * *

В глубокой ночи
без конца и без края
Я веки смежаю
и вижу зарю
Я знаю,
то — зарево дальнего рая
Где я
как сухое полено сгорю
Открою глаза —
темнота и — ни звука
Огромен и пуст
непротопленный кров
И пылью алмазной
бесстрастная скука
Ложится на космос
как смертный покров
А в черной пустыне
бездумно и гордо
Вздымаются ели
в колючей броне
Их мягкие кроны
их твердые бедра
Готовы к терпенью
и к смерти в огне
Как елкам
в зеленом и сумрачном теле
Мне жить под снегами
до знойной поры
...В их медленных лапах
ликуют метели
А летом
целуют их стан топоры.

1987

* * *

Пляшут пальцы по пяльцам
Через броды бордюров
Занялась женою жажда зла
Под луною пляшут постояльцы юра
Подданные белого козла
От стрелы не скроет дрожь аллюра
Для медведицы любовной рыси мало
Нож положит медная фигура
Щеки злые месяцем окрысив
Ровно в сгусток золотого сала
Причитанием Сибиллы надо
Скликнуть всех на вече брадобреев
Видишь — надломилась в небе радуга
Веселись, мой парус в когтях у рей!
Я взойду подошвой гулкой
По алтарным ступеням ковчега
Дошлый юнга мне протянет Вегу
Отатарив степенные скулы
Капитан я ларца молодой Пандоры
Пенятся потоки даром Пана
Вместо солнца в голубом востоке
Дотлевает бронзой свиток Торы
Пляшут пальцы в темном зальце
На балу безбородых уродов
Принесите кто-нибудь семизвездное одеяльце
Злая жена умерла от родов
...Я стану на острове Родосе
Ранним вставанием радоваться
И ко мне приплывут на лотосе
Тихие как штиль
Народы

1974

* * *

Анонимность мира
Бесконечность множеств
В золотой пустыне мой потерян след
Утром из квартиры вышел на площадку
Человек без кожи полусотни лет
Анонимность мира... Ничего нет проще
Ничего нет шире простоты ноля
Бесконечность множеств в городской пустыне
Крик уходит с ветром в дальние поля

1998

IV

* * *

Наша тайная связь с собакой
Беззащитным и яростным зверем
Где-то в сердце отмечена знаком
До поры мы в него не верим
Но когда подыхает пес
Зарываемый в землю без почестей
Вдруг пронзает душу до слез
Леденящий клык одиночества
Мы ведь сами отнюдь не львы
Относительно меньших братьев
И без почестей примут рвы
Несчислимые наши рати
Мне не жаль, что людей в распыл
Отправляет десница Бога
Замечательным пес мой был
Жаль его.
И себя — немного...

Ноябрь 2001 г.

* * *

Я как-будто снова в колыбели
И как-будто снова надо мной
Вьются, вьются
Как снежинки белые
Голуби
души моей лесной
Это значит, что прошли печали
И просохли слезы на глазах
Это значит — караулом встали
Ангелы
на всех восьми углах
И покуда небо развиднелось
И на миг
умолкла круговерть
Будем вместе
Чтобы жить хотелось
И не так
хотелось умереть

2000

* * *

За краем домов собираются первые звезды
А ветер в кульки собирает асфальтную пыль
Должник-тополек до последнего листика роздан
На каждом листе никому не понятная быль
О чем
Голубому дождю ничего не приснится?
О чем
Ничего не расскажет нечаянный сон?
Под грузом слезы,
Задрожав, надломилась ресница
И сердце застыло
Под грузом слезы в унисон
Ты слышишь, как хлопают окна в глухих переулках
И в сумерках мерно
Железо по крышам гремит?
Мой брат, это значит, что рвется материя гулко
Материя мира,
В котором я был только миг
Я месяцу вверил до боли любимые лица
А все остальное роздал незнакомым ворам
Так пусть по дворам
С крыш летит в мою честь черепица
И ветер пусть воет
С тоски обо мне
по дворам

1999

* * *

Светлый лес
В золотой, неразбуженной дреме
Встал над шумом души
Как зеленая тишина
Ты скажи,
Разве может быть что-нибудь кроме
Нерушимее что-то
тягучего этого сна
Не боюсь!
Разве я не испытан ветрами
Веселее и жестче
Чем шомпольных сосен
ерши
Эти кроны
Еще заполощут кострами
Солнца, сжатого в фокус
Оптически ясной души
Только б сердцу скрепиться
Пред жарким наплывом печали
Только б сердце не выдать
Пьянящему чувству конца
Я войду в этот лес
Легче
Холодом кованой стали
Он давно меня ждет
Словно с вестью победной
гонца

2000

* * *

Звенит, кружась
Звенит, кружась
Звенит, кружась
Все дальше вниз
Все дальше вниз
Как лист
Спиралью сжатою снижаясь
В грязь
Но смертным золотом пред небом
Чист
Но смертным золотом всему
Смеясь
Спираль закручивая сжатый
Звон
Необратимо ускользает в грязь
Словно торопится со света
Вон!

2002

* * *

На том конце
Слепом конце луча
Стоит мальчишка со щитом и в латах
Я вижу блеск фанерного меча
Сквозь пурпур век
Внезапной болью сжатых
Сквозь пурпур лет, сощуренных на свет
Что нестерпимо бьет из-за ограды
Из глубины
Которой больше нет
Из темной влаги сгинувшего сада
Я знаю,
Мальчик смотрит на меня
Сквозь этот свет черты не различая
С той стороны сегодняшнего дня
В каких-нибудь полсотне лет отчаянья
Он смотрит в догорающий закат
Прикрыв щитом разбитое колено
Туда
Где ждет невидимый солдат
На пять минут
Отпущенный из плена

2000

* * *

В мире форм я — глина
— а не дух —
И меня лепил Господень перст
Чтоб в конце мучительный недуг
Расписавшись
Нацарапал крест
Так что скулы эти не ваяй,
Не хочу остаться среди форм!
Да и то сказать,
Каким червям
Пригодится бронза на прокорм?

6 Мая 2002 г.

* * *

Неумолимый запах пыльной зелени
Так близок мне, что больше не могу
Ни шага...
Вопреки тому, что велено
Покончить взрывом сердца
На бегу...
Пусть без меня сквозь лес
Бежит излучина
Пустой дороги в невозможный мир
Из фотографий
Временем закрученных
Из памяти
Протершейся до дыр!

2002

* * *

На нашей даче нам не до игры
Вчера разбилась насмерть кукла Настя
Летите дальше, добрые шары,
И окунайтесь в золото несчастья
Темнеет небо горизонтом гроз
Рычит мотор, невидимый с участка
Каким нежнейшим цветом в землю врос
И как меня тогда писала краска?
Лишь иногда, тоской во сне ведом,
Вхожу в тот луч без видимого края
И каждый раз там свой встречаю дом —
Как купина, горит и не сгорает...

2000

* * *

Безумьеро с пером идальго
В разноцветных котах-сапогах
Что ты делаешь тут, мой дальний,
Среди рваных в драке рубах?
Среди сизой медвежьей поросли
За которой идет охота
Ни на миг не стареющий недоросль
Из гимназии Дон-Кихота
Ты поставлен отважным пугалом
От лица всемогущего смеха
В этот всечеловеческий угол
Над которым идет потеха

2003

* * *

Как книжный червь
Лишь я
Стою преградой аду
С Платоном в кобуре забытый на посту
Устал я подставлять ладони листопаду
Величественных книг
Написанных впусту
Устал я прозревать
Таинственные связи
Распавшихся времен, сменившихся небес
И с топором в руках
Оборонять от мрази
Я больше не хочу свой заповедный лес
Я знаю:
Ад войдет, бесчестье совершится
Ревущая орда нахлынет сквозь пролом
И в этот смертный миг
Всего одна страница
Сверкнет передо мной отчаянным крылом
Полуслучайный стих на клетчатом листочке
С водоворотом лет потерянно кружил...
И вдруг
Десяток фраз как взрыв сольются в точке,
Которую пойму,
Ради которой жил!

2000

* * *

Не выйду из сна!
Не покину глубокой печали.
А ты, мое солнце,
Ты можешь совсем не светить.
Я знаю, что тьма
Покрывала всю землю вначале
И выдержу это,
Пусть рвется проклятая нить...
Все тело мое
Лилипуты кругом обвязали.
Их нитями жизни
Я точно прикован к земле.
Но солнце встает!
Как король в подобающем зале.
Свободным от пут
Я на цинковом лягу столе.
Всходи мое солнце!
Но только вставай не оттуда,
Откуда восходят
Светила для прочих больных.
Тебя целовать
Я не буду как рыжий иуда.
Меня поцелуешь
Холодным железом под дых.
Я знаю, что пот
Покрывает все тело вначале,
Чтоб темной земле
Хоть немного от муки испить.
Не помню уже
Как при жизни меня величали,
А солнце восходит...
Сжигает последнюю нить!

2004

* * *

Лежу посреди дороги в спокойной позе
Меж мною и синевой — лучевая связь
С одной стороны я похож на усопшего в бозе
С другой —
На бомжа, с размаху упавшего в грязь
И бабочки,
Как пикирующие яхты
На виражах демонстрируя небу класс
Летят и летят на свет моей катаракты
В озера моих студено незрячих глаз
Надеются,
Что от них я вот-вот прозрею
Пойму,
Как сердца их молоды и честны
Горят,
А вверху надо мною реет
Незримый факел еще не пришедшей весны.

2000

* * *

Кто в жизни хоть раз видел черный кристалл
непогоды?
Он в сердце моем,
Он во лбу как магический глаз.
В нем знание, что буря грядет на беспечные воды,
В нем ужас, что ветер как пыль скоро сдует и нас.
Не правда ли,
вместе, друзья, исчезать нам страшнее?
Не правда, что смерть на миру
так уж очень красна!
Вот я перед всеми, так что ж я дрожу и синею?
Как будто январь на дворе, а не в цвете весна.
А этот мороз не зависит от времени года.
Кипение жаркого неба ему нипочем.
Закрою глаза — неотступно топор и колода
И кожаный фартук у плахи забыт палачом.
Неужто и вправду вся жизнь была глупый обманчик
В расчете,
что я от стыда не посмею кричать.
А как же приказ все закончить,
собрать чемоданчик
И выйти во двор, чтоб с улыбкою смерть повстречать?
Но я не за тем проползал через медные трубы,
В огне и воде
сотню посохов стер до щепы,
Чтоб мне напоследок
какой-то мерзавец сугубый
Надвинул на лоб как венец шутовские шипы.
Я выйду в окно — пусть на входе звонят и колотят,
И смерть через дверь предлагает на ордер взглянуть.
Я знаю, что нужно моей износившейся плоти:
Немного забыться,
Хотя бы чуть-чуть отдохнуть.

2004

* * *

Пропадай
В неразбавленной белой стихии
В элементе воды
кристаллически сжатом до сна
В этом сладко-соленом
Холмисто-равнинном стрихнине
Где средь сонма красавиц
Безносая только красна...
Пролетай
через брешь
На хвосте у блатных электричек
На ту сторону души
За китайскую стену
В ту степь...
Никуда не смотри!
Только слушай, как мгла тебя кличет
Только слушай внутри
Нарастающий валом тустеп...
За отвалом земли
За отрогом идиотских сказаний
Сокрушаются навзничь
Последние связи опор
И земля словно сука
Скулит под огнем истязаний
И в стеклянных глазах
Концентрирует сучий укор
Не внимай!
Вдовьи слезы — лишь чавканье глины,
У которой ты будешь
Всегда
нелюбимым зерном
Стань навеки неверен,
мой брат,
Этим плачущим ивам
И земле цвета неба
с бесстыдно подставленным дном
Я поверил в конец
Никогда
я не верил в начало
Вот тебе мои руки
Сквозь зеркалом вспыхнувший миг
Принимай от меня
Все, чем эта земля нас достала
И попробуй один,
Мой возлюбленный брат
и двойник

2000

V

* * *

Манифестация нолей,
В которой почитают власти,
И каждый ноль молит: «Налей
Мне всенародного причастья!»
Ноли идут, чеканя шаг.
Держа пред камерами речи.
И добрый сказочник Маршак
Сажает внука им на плечи.

1 мая 2002 г.

* * *

О если б знать тебе прежде чем вырасти
Что от жара любви столько сырости
Жизнь —
Ведь это совсем ничего
Или, может быть, слишком мало
Жизнь — это просто то
Что тебе человечество дало
У тебя есть глаза и усы
У тебя есть мозги и печенка
У тебя есть батон колбасы
Магнитофон и девчонка
Жуй сервелат, лапай подругу стоя
Все это выплеснул ад, это — дары застоя
Ты не виноват,
Что твое тело — лишенный фольги шоколад
Ты не виноват, что на лбу тавро...
А бездна взыщет свое добро!
Встань на колени, скажи: «Невиновен,
Что я статист без центральных идей
В этом балете абсурда и крови
В танце маленьких лебедей!»
Жуй сервелат, лапай подругу стоя
Ад все возьмет назад — это конец застоя
Рухнет от бремени власти
Меж временами мост
Мигнет, задрожит и погаснет
Свет алых звезд
Ты будешь кричать и молиться
Возвращая назад дары
Одно за другим померкнут лица
В зеркале черной дыры
Ведь на тебе, мой милый, тавро
А бездна любит свое добро...
Но ты не виноват!

1987

* * *

У меня нет собственности в жизни
Моего — всего лишь смерть
Над тяжелой одурью отчизны
Я — вихрь враждебный, я — круговерть
Железное небо гасит клич
Боги не подъемлют век
Я теперь истина, я — божий бич
Я твой судья, человек
У матери-анархии не счесть сыновей
Званых поменьше чуть-чуть
Что же до избранных чистых кровей
Почти безлюден их путь
Я очнулся от чумного сна
Вашего прихода ждал давно
На моей улице — гражданская война
Батька Нестор стучит в окно
Черные знамена, черная стихия
Черных сердец черный огонь
Правая анархия против деспотии
К правому берегу правь, мой конь!
Стой, погоди, колесо богов
Перестань скрипеть постылой осью!
Слишком велик урожай дураков
В эту навсегда последнюю осень
Выйду ли я в поле — там от стужи голо
Дай разденусь тоже, буду голым я
Царственная воля против произвола
Не заледенеет сердца полынья!

1989

* * *

Салюты соломой на вилах
Под треск обреченных ура —
Как с женщин в захваченных виллах
Слетают защитные бра
Триумф без восторга и чести
Медаль за проигранный бой
Сегодня Земли человечество
Навек расстается с собой
С собой
С перечеркнутым веком
Что вечным казался как зло
Так с тестом прощаются пекари
Броском в огневое жерло
Спиралью
Под утро усталою
На убыль катил карнавал
И месяц звездой пятипалою
Концу отсалютовал

1997

* * *

За дымной пеленой завесы,
Кудрявящейся как прическа,
Смертельно лязгало железо
Ломая психику подростка
Круглясь железными боками
Как чайники на водопое
О траки обрывая камень
Сползались танки к месту боя
Их носики
носы
носища
Вслепую вытянутых пушек
Принюхивались к пепелищам
Цепляя за углы избушек
И ожиданья трезвый холод
Сменялся выломанной елью
Когда в беззвучной вспышке молот
Плющил тела в одно с шинелью!
Незабываемая повесть
Чрезвычайно тяжких масс
Которую в косую прорезь
Навек запомнил мертвый глаз.

2000

* * *

Сходились по-волчьи, вынюхивая кусок.
Дрались, как шакалы за каждый рваный носок.
А после, облизывая вислые брыли,
Лакали живой человечий сок...
И каждый, тысячью каинств крапленый,
Рычал, ощерясь, что, дескать, «я — не я».
А золото падало звонкими каплями
В молитвенные чаши для недаяния.
И расходилось
по лапкам,
лапочкам,
Лапищам при воспаленных туловах.
Кому палило белые тапочки,
Кому приятно дуло в пах.
Они молились!
Ну, не чудо?
Орда ли, стая ли — как хотите...
Крестясь и кланяясь
— что твой Иуда —
На перекрестке всех политик.
А вокруг перекособочено
Тянулись к золоту недотыкомки.
Мильены выползших на обочину
С мозгами, высохшими как тыковки.
Невыразительная тьма ублюдков,
О которых ворон не каркнет.
Не личинки, а просто люди.
Личная гвардия олигархов.

17.10.2002

* * *

Отравитесь, твари
Кровью дальнего!
Вам,
вампирам
Запретил рожать
Я,
Провидец
Провиденциально
На пиру поставлен
В сторожа
Весь я — выкован
И весь — неумолим
Равнодушен к реву
Аввакума
Мне милее
зелени
земли
Собственного пульса грохот
В вакууме
Да, провидец!
Брови надломив,
Самого
Себя сожгу прищуром
Вижу
как в бинокль
Звезду —
Мой личный миф
Над планеты страшным юром
Широка
Как родина мне пагуба
Приглашает в гости
на ничто
Смерти смысл
Давно читаю по губам
Лиц
беззвучных
толп

1987

* * *

Ничто из голубых устоев дня
Отторгнувшись, не подлежит обмену
Восстановленье будет без меня
После того, как сталь оближет вену.
Пускай под грузом горя все уснет
Чтобы на миг забыть о черной яви
Но приготовлен миру новый гнет
И пробужденье во сто крат кровавей.
Когда в утробах робких матерей
Плод шевельнется в проблеске надежды,
С брюхатых самок похотью зверей
Со смехом будут сорваны одежды.
И на колени брошены отцы
И братья, чтобы очи жгло позором
И блеянье терзаемой овцы
Земле и небу станет приговором.
Вы думаете, бездне просто жечь?
Вам кажется, что аду сладко мучить?
О, зло хотело б сбросить бремя с плеч,
Но не оно решает Вашу участь!
Так вам на дыбе думать не о нем.
Ведь вашу плоть пилой терзает благо.
Небесное становится огнем,
Чтобы вскипела болью жизни влага.

2004

VI

* * *

Тяжелой серой раковиной сердце
Рождает эхо океанской крови
Чье гулкое безвременье не мерится
Ни мигом и не вечностью суровой
Но только далью, страшной красной далью
За горизонтом необъятной жизни
Но только сталью, только струнной сталью
Что оружейной тоньше и капризней.
Гори лицо, подставленное лету
Багряно полыхающему в сердце
Что может сжечь как старую газету
Вселенную в которой не согреться.

2002

* * *

Огромным солнцем излучая ярость
В разбег входя из бешеных глубин
Я попираю немощную старость
Своей мгновенной гибелью любим
Вдруг приподнявшись на краю кровати
Я снова вижу под собой Памир
И ступни утопают, но не в вате —
В снегу и облаках, закрывших мир
Я знаю — шаг вперед, движенье воли
И сердце сократиться до нуля
Слепой восторг, и вскрик, и вспышка боли
Которой нас приветствует земля
Я знаю, в этот миг вокруг исчезнут
И стены, и окно, и скудный двор
Чтоб кануть, оплодотворяя бездну
Мне красной каплей в девственный простор
Но ожиданье жутко! Но — отсрочка,
Где каждый час как камень — на века,
Как белоснежно свежая сорочка
На бесполезном теле старика...

2003

* * *

Когда тускнеет солнца шар
Ползет как мутный изувер
Простора серенький кошмар
Через незапертую дверь
И обнаженно бьется медь
Звонка негаснущий конец —
Вибрируя на ноте «смерть»
По резонаторам сердец
Жуком в ночную колею
Сползает тело на постель
И я плюю,
плюю,
плюю
В прорезавшую стену щель
Через нее придет рассвет
Ворвется яростно весна —
Но только через много лет
После бессмысленного сна!

2003

* * *

«Раскрылась бездна, звезд полна...»

Я не боюсь этой бездны спиральных галактик
Этих рассыпанных гроздьями темных планет
В связанном накрест пространстве как опытный
практик
Знаю на ощупь я каждый вопрос и ответ
Я не боюсь погружаться в разверстые раны
Этого тела, что время бинтует как труп
Холод беспамятства ставит для боли экраны
И не дает разомкнуть онемение губ
Мир все равно обернется щепоткою пепла,
Пепла, в котором я буду живым угольком
И от сознания этого только окрепла
Вера моя ни в кого и мечта ни о ком
Белые звезды потоком проносятся навзничь
Между бровей прожигая телесный туман
Это душа моя, в ночь распахнувшая ставни,
Смотрит, как сердце, взрываясь, идет на таран.

6 Мая 2002 г.

* * *

Я помню стальные ночи
Глухие белые стены
Разорванные
в клочья
По телу
метались
тени
Как крысы из вечной тьмы
Пропитанной сульфазином...
Я помню как выли мы
Сквозь высохших губ
резину
И как нестерпимо жгут
Распоротые запястья
В которые врезан жгут
Позорной
простынной
масти
...И капельку на игле
...И с фиксой пасть в полпалаты
Горят в сульфазинной мгле
Халаты....
халаты...
ХАЛАТЫ-Ы!!.
И я, потушив мозги,
На койке скачу как конник
Сквозь внутренний визг пурги,
Летящей
через подоконник

2000

* * *

Я ненавижу жизни ликованье
Еще ужасней смерти черный лик
В каком бреду
Как цепь на наковальне
Земное время мне сковал Старик?
Я вырву с мясом гвозди, что распяли
Меня на этом солнечном лугу
Достанет сил дракону!
Ведь не я ли
Свой гордый дух
Не раз сгибал в дугу...
Слезятся звезды и луна мигает
Они не знают настоящий зной
Не жалкий жар, который обжигает
А тот прозрачный
Вычурно резной
Пускай магически вокруг заледенеет
Животный трепет млеющей земли
И вместо трав кислотно зеленеет
Букетом в сердце брошенное «пли»
Я в этой глине долго спать не стану
Раскалом тлена разобью мороз
И над могилой обновленным станом
Взойду в снегах
Как колос
Как колосс
И белый ад от савана отступит
И я пройду по белому мосту
Ведь я из тех
Чья плоть навеки тупит
Небесных кар
Стальную остроту

2001

* * *

Исполинские тени колеблются и рушатся
Закат сжимает окровавленные зрачки
Король Карл выходит на плаху
И улыбается кату в темные очки
Беспредельное счастье бьет эшафотом
Мне в зубы блещет Полярная звезда
Ах, развернув знамена, плоть стремится
В стремительное пожатие Гольфстрема
Но не собрать мне жатву колесниц
Слышу колокол меча в моей деснице
Славься, славься превыше королей
Слишком возлюбивший Господа Денница
О, радость барабанного боя в оковах
темно-алых парусов ярости
Ночь как сова объяла мой пенис
Дружба навеки с моим двойником
Вражда с фараоном голубых запястий
Меси же, меси
Железными пальцами
Нежное тесто мировой кобылицы
Я Хироном увижу, как лопнет пузырь света
С золотого руна
Я Язоном сотру ваши лица
Плавься, человечество, в оскалах столетий
Меня ведет Полярная звезда
Черным маяком
Мой Аушвиц в привете
Черной зарей
Любимый череп
Карла.

1974

* * *

Смирение... хитрое слово!
Наверно, могила смирит
Могила исправить готова
Подагру, горбы, гайморит
Но если по-честному — знаю
В себе нераскаянный грех:
Презренье ко всякому краю
И холод сердечный — для всех
А также неверие в счастье
В благой первозданный устой
Глубокая ненависть к власти
Насмешка над жизнью простой
Уверенность в том, что законы
Не смеют стоять на пути
И сильного право исконно
По судьбам и трупам идти
Готовность к немедленной злобе
И падкость на грубую лесть
Желание тем, кто в утробе
Коварно взлелеивать месть
Сама неспособность смиряться
Само любованье собой
Не каждое кладбище, братцы,
Такого возьмет на покой!

2001

* * *

Мой звук таков, мой глас таков
Я верю только в черный смерч
Падите, призраки оков,
Рассейтесь, стены мира, прочь!
Пусть хаос выжигает мозг
И рвет зрачки из стылых глаз
И тело плавит будто воск —
Таков приказ,
Святой приказ
Мой крик таков, мой стон таков:
Я верю только в силу «нет»
Что пролетев тоннель веков
Из черноты рождает свет
Я верю в абсолютный взрыв
Который будет в первый раз
И сердце вскрою как нарыв
Чтоб выполнить его приказ
Мир! Шуткой приговор речен
Исчезнуть — мне, тебе же — стать
Ведь словно пес ты обречен
Мое отсутствие лизать
Пока не явится другой
В темнейшем, может быть, плаще
И победительной ногой
Не остановит ход вещей

2000

Издательство «УльтраКультура», 2004