Гейдар Джемаль, философ, политолог, председатель Исламского комитета
Когда я был маленький, я, прежде всего, не верил, что стану взрослым, тем более не верил, что стану старым, и больше всего на свете я не верил в то, что я умру. Но, к сожалению, эти ощущения маленького человека сегодня окончательно исчезли, поскольку я стал всем тем, во что я не верил. У меня осталось несколько ярких картин из детства.
Мое самое яркое детское воспоминание связано с моментом, когда на мой восьмой год рождения дядя по матери подарил мне саблю, которую он специально затупил, чтобы я не поранился, и преподнес мне ее утром. Я помню свое ощущение, с одной стороны, гордости, потому что я подумал, что не каждому мальчику в восемь лет дарят саблю, а с другой стороны, подумал, что надо бы мне радоваться больше, что-то я чувствую слишком мало эмоций. Вообще, я был малоэмоциональным мальчиком, по крайней мере, до десятилетнего возраста, потом это изменилось.
Одним из других запомнившихся детских впечатлений была моя любовь к пятилетней испанке Паките. Мне тоже было пять лет. Мы познакомились, когда отдыхали вместе в Евпатории. Она была дочкой политэмигрантов 1939 года, а год был тогда на дворе 1952-й, то есть это были на тот момент политэмигранты 13-летней давности, и девочка соответственно родилась уже в России. Мы с ней постоянно играли "в гражданскую войну". Эта девочка Пакита, которой я позже, в 12-летнем возрасте, посвятил стихи, была заводилой, лидершей, и мы постоянно играли с ней в войну. Я помню, как атаковал позиции франкистов, будучи, естественно, интербригадовцем, а она, по-моему, представляла анархо-синдикалистов. Во время нашей очередной "атаки на франкистов" я упал и разбил коленку. А мама и бабушка были крайне недовольны тем, что я связался с этой испанкой. http://old.russ.ru/culture/20050603_op.html
Гейдар Джемаль, философ, политолог, председатель Исламского комитета
Когда я был маленький, я, прежде всего, не верил, что стану взрослым, тем более не верил, что стану старым, и больше всего на свете я не верил в то, что я умру. Но, к сожалению, эти ощущения маленького человека сегодня окончательно исчезли, поскольку я стал всем тем, во что я не верил. У меня осталось несколько ярких картин из детства.
Мое самое яркое детское воспоминание связано с моментом, когда на мой восьмой год рождения дядя по матери подарил мне саблю, которую он специально затупил, чтобы я не поранился, и преподнес мне ее утром. Я помню свое ощущение, с одной стороны, гордости, потому что я подумал, что не каждому мальчику в восемь лет дарят саблю, а с другой стороны, подумал, что надо бы мне радоваться больше, что-то я чувствую слишком мало эмоций. Вообще, я был малоэмоциональным мальчиком, по крайней мере, до десятилетнего возраста, потом это изменилось.
Одним из других запомнившихся детских впечатлений была моя любовь к пятилетней испанке Паките. Мне тоже было пять лет. Мы познакомились, когда отдыхали вместе в Евпатории. Она была дочкой политэмигрантов 1939 года, а год был тогда на дворе 1952-й, то есть это были на тот момент политэмигранты 13-летней давности, и девочка соответственно родилась уже в России. Мы с ней постоянно играли "в гражданскую войну". Эта девочка Пакита, которой я позже, в 12-летнем возрасте, посвятил стихи, была заводилой, лидершей, и мы постоянно играли с ней в войну. Я помню, как атаковал позиции франкистов, будучи, естественно, интербригадовцем, а она, по-моему, представляла анархо-синдикалистов. Во время нашей очередной "атаки на франкистов" я упал и разбил коленку. А мама и бабушка были крайне недовольны тем, что я связался с этой испанкой.
http://old.russ.ru/culture/20050603_op.html