Знаменательным явлением в мире кино стал выход «Истории насилия» Дэвида Кроненберга, появившийся после сравнительно долгого молчания этого режиссера. В российском нелицензированном DVD издании фильм переименован в «Оправданную жестокость». Скорее всего бессознательным образом российская версия интерпретировала в этом названии фильм более глубоко и симптоматично, чем это делает название оригинала.
Дэвид Кроненберг до сих пор славился как мастер экстравагантного жесткого кино с глубокими заходами в психоделику. Российскому видеозрителю хорошо известны его «Автокатастрофа», "«Голый завтрак», «Экзистенция» и последний из до сих пор выпущенных — «Паук». «История насилия» резко отличается от названных образцов кроненберговского творчества удивительной для этого режиссера стереотипностью, если не сказать банальностью сюжета. К довольному жизнью и своим семейством хозяину кафе приходят бандиты, сходу демонстрирующие готовность к вооруженному насилию и предельной жестокости. Неожиданно как для бандитов, так и для посетителей, добродушный обыватель-трактирщик, озабоченный до сих пор только качеством кофе и выпечки, перескакивает через стойку и убивает обоих гангстеров — людей с немалым криминальным «послужным списком» их же оружием в считанные секунды. Все в шоке и восхищении. Том Стол становится национальным героем. Но не так все просто. В фарватере репортеров прибывают серьезнейшие гангстеры-тяжеловесы — один из них одноглазый в темных очках — и настаивают, что Том Стол на самом деле Джоуи Кьюсак — известный убийца мафии, перемочивший во время оно бог знает сколько народу, а затем исчезнувший. Одноглазый даже жалуется, что Джоуи, перед тем как исчезнуть, выцарапал у него глаз с нечеловеческой жестокостью.
Разумеется в это никто не верит. Обожающая мужа очаровательная американская жена, кстати адвокат. Замечательный сынишка, у которого несмотря на 14-летний возраст уже невероятно развито «суперэго», в результате чего он практически почти готов подставить левую щеку школьным хулиганам, получив по правой. Маленькая золотоволосая дочурка, символ невинности и святости семейного очага. Наконец, в буквальном смысле слова «дядя Сэм», близкий друг семьи, пожилой и мудрый местный шериф, который «все понимает». Все они не верят, что их Том Стол — это Джоуи Кьюсак. Но настойчивые гангстеры приезжают к трактирщику уже домой на премиленький зеленый газончик перед воплощенной американской мечтой — семейным гнездышком. Гангстеры делают роковую ошибку, схватив обидевшегося на отца и выбежавшего сынишку Тома. Они привозят парня назад, предлагая отцу поехать ради сына вместе с ними. И вот тут то на глазах окаменевшей семьи Том действительно становится Джоуи и в три приема убивает всех приехавших к нему гангстеров. Правда американский режиссер обязательно должен совместить хотя бы условный намек на реализм с определенной слабостью героя, в результате которой он все-таки чуть-чуть не дотягивает до сверхчеловека. Возникает такой момент на лужайке, когда Том валяется раненный в правое плечо, а одноглазый гангстер целится ему в голову, но его убивает выстрелом из семейного ружья в спину ошарашенный всем происходящим сын. Штрих, показывающий, что даже самые крутые не самодостаточны и без семьи пропадут.
Далее естественно развивается скандал, жена понимает, что всю жизнь спала с Джоуи, а не с Томом (по нам, так один хрен!), Том-Джоуи уверяет ее, что возник из небытия в тот момент, когда впервые ее увидел, и в подтверждение насилует свою жену прямо на лестнице. В процессе насилия женщина капитулирует и получает удовольствие. В любом нормальном фильме на этом бы конфликт супругов и завершился, но только не в американском. Не бывать тому, чтобы американская женщина попалась на крючок физиологической слабости и сдалась самцу, отступив от своих моральных принципов. Едва оправившись от оргазма, она встает и уходит по-прежнему неумолимая, а супруг, полностью уничтоженный, слегка ползет за ней и поскуливает.
Ну, в итоге наш Том Джоуи съездил в логово бандитов, убил собственного брата-гангстера и еще кучу бессемейного асоциального сброда, после чего вечером вернулся в дом, который столько лет был для него родным, робко приоткрыл дверь и обнаружил, что попал как раз к ужину. Неловкая тяжелая пауза. Мать семейства опускает подбородок на сложенные как бы в молитве ладони, тем самым выступая явно в статусе главной харизматической фигуры за обеденным столом. Молится или там медитирует, но молчит. Молчит и раскрасневшийся взъерошенный паренек (сам кстати недавно заваливший одного из самых старшных дядек западного побережья), молчит, трусливо поглядывая на мать. И только маленькая золотоволосая дочурка, взяв на себя инициативу, ставит отцу тарелку, кладет прибор, тем самым открывая путь к восстановлению семьи. Том садится напротив жены и они смотрят друг другу в заплаканные глаза...
Фильм сделан по-ремесленному зрелищно, но тем не менее ошарашивает знакомого с автором зрителя своей внешней шокирующей бессмысленностью. Как мог Кроненберг сделать такую хрень? Очевидная стереотипность практически всех элементов уже не позволяет говорить о постмодернистской цитатности: с таким же успехом можно назвать постмодернистом забулдыгу, который в очередной раз напившись, избил жену и сел в «обезьянник». Да еще назван фильм так претенциозно: «История», понимаешь, «насилия»! А речь-то всего идет о каком-то бандюке, который завязал и лет через 20 обывательского существования столкнулся со своим прошлым. Так рассуждаем мы, простые советские люди, которые все принимают за чистую монету. А если нам подсовывают идеологический фильм, то на нем должна быть огромная красная надпись: «Агитка»... Что-нибудь вроде «Братов» или «Девятой роты».
Конечно и у американцев есть лобовые агитки: «Спасти рядового Райена» или какой-нибудь «Черный орел». Но Кроненберг создал замечательный в своей ползучей простоте фильм-предупреждение. Только не понятно предупреждение кому и на кого оно работает. А дело вот в чем.
Вы посмотрите на дату изготовления фильма: 2005. Уже разбомблены в прах Афганистан и Ирак. Уже сотни тысяч мирных жителей в странах за тысячи километров от американских берегов убиты или изувечены напалмом или шариковыми бомбами. Уже весь мир облетели истории об американских зверствах в военных тюрьмах, подобных Абу-Грейбу и Гуантанамо. Мир знает о тысячах сгинувших без следа в секретных узилищах ЦРУ, которых похитили в собственных странах с улицы или из собственного дома. Многих из этих людей уже нет в живых, их сердца остановились, возможно, от подобных же надругательств, которым подвергся один эфиоп, похищенный американцами в Пакистане; ему резали половой орган опасной бритвой. Понемногу, в течении многих и многих суток.
И вот эти люди, эти «Джоуи» с кровавыми по локоть руками возвращаются домой к своему американскому очагу, в свою американскую мечту. Усталые, а возможно и блестящие от слез глаза их мудрых и самодостаточных женщин испытующе смотрят на этих палачей и насильников: хорошо ли ты вел себя там за океаном, Том? Не обманывал ли меня и свою страну?
Нерешительный Том, еще не отошедший от кайфа быть озверелым Джоуи, колеблется в проеме: войти — не войти... Ему кажется, что он все еще пахнет дерьмом, которое он вышибал из заключенных. Но маленькая золотоволосая девочка спускается со своего стула, слишком большого для ее роста, и ставит отцу тарелку и прибор. Успокоенный, он проходит и садится на свое законное место. Разве не ради них, этой супруги, этих прекрасных детей, он оставил за своей спиной выжженную землю в чужих странах?
В любом американском доме, на любом американском столе каждый гамбургер и каждый стейк вместо кетчупа полит кровью женщин и детей Ирака, Въетнама, Афганистана, Сомали... И этому списку расти и расти. За наш с вами счет.
Вот почему этот только на первый взгляд банальный фильм назван «ИСТОРИЯ НАСИЛИЯ».
Знаменательным явлением в мире кино стал выход «Истории насилия» Дэвида Кроненберга, появившийся после сравнительно долгого молчания этого режиссера. В российском нелицензированном DVD издании фильм переименован в «Оправданную жестокость». Скорее всего бессознательным образом российская версия интерпретировала в этом названии фильм более глубоко и симптоматично, чем это делает название оригинала.
Дэвид Кроненберг до сих пор славился как мастер экстравагантного жесткого кино с глубокими заходами в психоделику. Российскому видеозрителю хорошо известны его «Автокатастрофа», "«Голый завтрак», «Экзистенция» и последний из до сих пор выпущенных — «Паук». «История насилия» резко отличается от названных образцов кроненберговского творчества удивительной для этого режиссера стереотипностью, если не сказать банальностью сюжета. К довольному жизнью и своим семейством хозяину кафе приходят бандиты, сходу демонстрирующие готовность к вооруженному насилию и предельной жестокости. Неожиданно как для бандитов, так и для посетителей, добродушный обыватель-трактирщик, озабоченный до сих пор только качеством кофе и выпечки, перескакивает через стойку и убивает обоих гангстеров — людей с немалым криминальным «послужным списком» их же оружием в считанные секунды. Все в шоке и восхищении. Том Стол становится национальным героем. Но не так все просто. В фарватере репортеров прибывают серьезнейшие гангстеры-тяжеловесы — один из них одноглазый в темных очках — и настаивают, что Том Стол на самом деле Джоуи Кьюсак — известный убийца мафии, перемочивший во время оно бог знает сколько народу, а затем исчезнувший. Одноглазый даже жалуется, что Джоуи, перед тем как исчезнуть, выцарапал у него глаз с нечеловеческой жестокостью.
Разумеется в это никто не верит. Обожающая мужа очаровательная американская жена, кстати адвокат. Замечательный сынишка, у которого несмотря на 14-летний возраст уже невероятно развито «суперэго», в результате чего он практически почти готов подставить левую щеку школьным хулиганам, получив по правой. Маленькая золотоволосая дочурка, символ невинности и святости семейного очага. Наконец, в буквальном смысле слова «дядя Сэм», близкий друг семьи, пожилой и мудрый местный шериф, который «все понимает». Все они не верят, что их Том Стол — это Джоуи Кьюсак. Но настойчивые гангстеры приезжают к трактирщику уже домой на премиленький зеленый газончик перед воплощенной американской мечтой — семейным гнездышком. Гангстеры делают роковую ошибку, схватив обидевшегося на отца и выбежавшего сынишку Тома. Они привозят парня назад, предлагая отцу поехать ради сына вместе с ними. И вот тут то на глазах окаменевшей семьи Том действительно становится Джоуи и в три приема убивает всех приехавших к нему гангстеров. Правда американский режиссер обязательно должен совместить хотя бы условный намек на реализм с определенной слабостью героя, в результате которой он все-таки чуть-чуть не дотягивает до сверхчеловека. Возникает такой момент на лужайке, когда Том валяется раненный в правое плечо, а одноглазый гангстер целится ему в голову, но его убивает выстрелом из семейного ружья в спину ошарашенный всем происходящим сын. Штрих, показывающий, что даже самые крутые не самодостаточны и без семьи пропадут.
Далее естественно развивается скандал, жена понимает, что всю жизнь спала с Джоуи, а не с Томом (по нам, так один хрен!), Том-Джоуи уверяет ее, что возник из небытия в тот момент, когда впервые ее увидел, и в подтверждение насилует свою жену прямо на лестнице. В процессе насилия женщина капитулирует и получает удовольствие. В любом нормальном фильме на этом бы конфликт супругов и завершился, но только не в американском. Не бывать тому, чтобы американская женщина попалась на крючок физиологической слабости и сдалась самцу, отступив от своих моральных принципов. Едва оправившись от оргазма, она встает и уходит по-прежнему неумолимая, а супруг, полностью уничтоженный, слегка ползет за ней и поскуливает.
Ну, в итоге наш Том Джоуи съездил в логово бандитов, убил собственного брата-гангстера и еще кучу бессемейного асоциального сброда, после чего вечером вернулся в дом, который столько лет был для него родным, робко приоткрыл дверь и обнаружил, что попал как раз к ужину. Неловкая тяжелая пауза. Мать семейства опускает подбородок на сложенные как бы в молитве ладони, тем самым выступая явно в статусе главной харизматической фигуры за обеденным столом. Молится или там медитирует, но молчит. Молчит и раскрасневшийся взъерошенный паренек (сам кстати недавно заваливший одного из самых старшных дядек западного побережья), молчит, трусливо поглядывая на мать. И только маленькая золотоволосая дочурка, взяв на себя инициативу, ставит отцу тарелку, кладет прибор, тем самым открывая путь к восстановлению семьи. Том садится напротив жены и они смотрят друг другу в заплаканные глаза...
Фильм сделан по-ремесленному зрелищно, но тем не менее ошарашивает знакомого с автором зрителя своей внешней шокирующей бессмысленностью. Как мог Кроненберг сделать такую хрень? Очевидная стереотипность практически всех элементов уже не позволяет говорить о постмодернистской цитатности: с таким же успехом можно назвать постмодернистом забулдыгу, который в очередной раз напившись, избил жену и сел в «обезьянник». Да еще назван фильм так претенциозно: «История», понимаешь, «насилия»! А речь-то всего идет о каком-то бандюке, который завязал и лет через 20 обывательского существования столкнулся со своим прошлым. Так рассуждаем мы, простые советские люди, которые все принимают за чистую монету. А если нам подсовывают идеологический фильм, то на нем должна быть огромная красная надпись: «Агитка»... Что-нибудь вроде «Братов» или «Девятой роты».
Конечно и у американцев есть лобовые агитки: «Спасти рядового Райена» или какой-нибудь «Черный орел». Но Кроненберг создал замечательный в своей ползучей простоте фильм-предупреждение. Только не понятно предупреждение кому и на кого оно работает. А дело вот в чем.
Вы посмотрите на дату изготовления фильма: 2005. Уже разбомблены в прах Афганистан и Ирак. Уже сотни тысяч мирных жителей в странах за тысячи километров от американских берегов убиты или изувечены напалмом или шариковыми бомбами. Уже весь мир облетели истории об американских зверствах в военных тюрьмах, подобных Абу-Грейбу и Гуантанамо. Мир знает о тысячах сгинувших без следа в секретных узилищах ЦРУ, которых похитили в собственных странах с улицы или из собственного дома. Многих из этих людей уже нет в живых, их сердца остановились, возможно, от подобных же надругательств, которым подвергся один эфиоп, похищенный американцами в Пакистане; ему резали половой орган опасной бритвой. Понемногу, в течении многих и многих суток.
И вот эти люди, эти «Джоуи» с кровавыми по локоть руками возвращаются домой к своему американскому очагу, в свою американскую мечту. Усталые, а возможно и блестящие от слез глаза их мудрых и самодостаточных женщин испытующе смотрят на этих палачей и насильников: хорошо ли ты вел себя там за океаном, Том? Не обманывал ли меня и свою страну?
Нерешительный Том, еще не отошедший от кайфа быть озверелым Джоуи, колеблется в проеме: войти — не войти... Ему кажется, что он все еще пахнет дерьмом, которое он вышибал из заключенных. Но маленькая золотоволосая девочка спускается со своего стула, слишком большого для ее роста, и ставит отцу тарелку и прибор. Успокоенный, он проходит и садится на свое законное место. Разве не ради них, этой супруги, этих прекрасных детей, он оставил за своей спиной выжженную землю в чужих странах?
В любом американском доме, на любом американском столе каждый гамбургер и каждый стейк вместо кетчупа полит кровью женщин и детей Ирака, Въетнама, Афганистана, Сомали... И этому списку расти и расти. За наш с вами счет.
Вот почему этот только на первый взгляд банальный фильм назван «ИСТОРИЯ НАСИЛИЯ».