Совсем недавно — в 2012 году — была отмечена пятидесятилетняя годовщина Новочеркасского расстрела рабочих. Это было классическое пролетарское восстание, непосредственно связанное со сверхэксплуатацией и прямой несправедливостью со стороны властей предержащих.
Рабочие явно не ожидали той агрессии, с которой якобы «народная» власть ответит на их поначалу вполне мирные претензии. Однако номенклатурные бюрократы, возглавляемые членом Президиума ЦК КПСС Фролом Козловым, насмерть перепугались рабочего возмущения. В итоге, Новочеркасск стал одним из самых кровавых эпизодов в современной истории подавления бунтов...
Здесь важно то, что до этого момента большинство тогдашних советских людей лишь смутно ощущали, что власть представляет собой по-настоящему враждебную им силу. Они столкнулись с этим лишь тогда, когда в их сторону загрохотали автоматы.
С тех пор классовое чутьё у подавляемых и эксплуатируемых низов не обострилось. Наоборот, за истёкшие полвека после Парижа и Праги 1968 года, после Лиссабона 1974 года, после столкновений антивоенных демонстраций в Америке с полицией и ФБР — люди расслабились, стали благодушными, поверили, что власть и народ связаны общим делом. Неистребимо желание населения видеть в правителях тех, кто хочет им блага. «Может быть, порой ошибаются, но ведь из лучших побуждений!». Понадобились события последних двух лет, прокатившиеся по Ближнему Востоку, Европе, зацепившие Россию и Штаты, чтобы мало-помалу — и то не всюду! — до людей стало постепенно доходить: власть хочет чего угодно, только не добра.
Окончательную точку в этом вопросе поставила, как ни странно, Турция. Не то, чтобы там столкновения между силовиками и обществом были более напряжёнными, драматическими и кровавыми, чем в других местах. Рядом в Сирии уже погибли тысячи людей... На этом фоне то, что происходит в турецких городах между полицией и митингующими, кажется обменом любезностями.
Но особую ноту турецким событиям придаёт своеобразный «чёрный» комизм ситуации. Ведь турецкий премьер с такой бешеной энергией распинался по поводу прав народа перед лицом тупых и упрямых авторитаризмов! Он так харизматично превозносил «благородство» демократических выступлений против изживших себя систем... Но только до того момента, как это не коснулось его самого.
Тогда-то турки поняли, что слезоточивый газ может плавно перейти в автоматную стрельбу точно так же, как это было в Хомсе и Дираа в начале сирийских событий; так же как это было в штате Миссисипи в 1962 году и в Лос-Анджелесе в 1992-м...
Во всём мире власть одинакова. Она пожимает руки отцам семейств и улыбается младенцам под вспышки фотокамер, когда население знает своё место. Но эта же власть превращается в свирепого монстра, как только оказывается, что у людей есть какие-то свои представления об их собственной жизни.
И в этот момент население обнаруживает, что там, где оно свободно ходило ещё вчера, вдруг выросли стены. Хорошо, если они иногда оказываются «гнилыми»...
Совсем недавно — в 2012 году — была отмечена пятидесятилетняя годовщина Новочеркасского расстрела рабочих. Это было классическое пролетарское восстание, непосредственно связанное со сверхэксплуатацией и прямой несправедливостью со стороны властей предержащих.
Рабочие явно не ожидали той агрессии, с которой якобы «народная» власть ответит на их поначалу вполне мирные претензии. Однако номенклатурные бюрократы, возглавляемые членом Президиума ЦК КПСС Фролом Козловым, насмерть перепугались рабочего возмущения. В итоге, Новочеркасск стал одним из самых кровавых эпизодов в современной истории подавления бунтов...
Здесь важно то, что до этого момента большинство тогдашних советских людей лишь смутно ощущали, что власть представляет собой по-настоящему враждебную им силу. Они столкнулись с этим лишь тогда, когда в их сторону загрохотали автоматы.
С тех пор классовое чутьё у подавляемых и эксплуатируемых низов не обострилось. Наоборот, за истёкшие полвека после Парижа и Праги 1968 года, после Лиссабона 1974 года, после столкновений антивоенных демонстраций в Америке с полицией и ФБР — люди расслабились, стали благодушными, поверили, что власть и народ связаны общим делом. Неистребимо желание населения видеть в правителях тех, кто хочет им блага. «Может быть, порой ошибаются, но ведь из лучших побуждений!». Понадобились события последних двух лет, прокатившиеся по Ближнему Востоку, Европе, зацепившие Россию и Штаты, чтобы мало-помалу — и то не всюду! — до людей стало постепенно доходить: власть хочет чего угодно, только не добра.
Окончательную точку в этом вопросе поставила, как ни странно, Турция. Не то, чтобы там столкновения между силовиками и обществом были более напряжёнными, драматическими и кровавыми, чем в других местах. Рядом в Сирии уже погибли тысячи людей... На этом фоне то, что происходит в турецких городах между полицией и митингующими, кажется обменом любезностями.
Но особую ноту турецким событиям придаёт своеобразный «чёрный» комизм ситуации. Ведь турецкий премьер с такой бешеной энергией распинался по поводу прав народа перед лицом тупых и упрямых авторитаризмов! Он так харизматично превозносил «благородство» демократических выступлений против изживших себя систем... Но только до того момента, как это не коснулось его самого.
Тогда-то турки поняли, что слезоточивый газ может плавно перейти в автоматную стрельбу точно так же, как это было в Хомсе и Дираа в начале сирийских событий; так же как это было в штате Миссисипи в 1962 году и в Лос-Анджелесе в 1992-м...
Во всём мире власть одинакова. Она пожимает руки отцам семейств и улыбается младенцам под вспышки фотокамер, когда население знает своё место. Но эта же власть превращается в свирепого монстра, как только оказывается, что у людей есть какие-то свои представления об их собственной жизни.
И в этот момент население обнаруживает, что там, где оно свободно ходило ещё вчера, вдруг выросли стены. Хорошо, если они иногда оказываются «гнилыми»...