Умер Роже Гароди
Ушёл человек, который стал при жизни легендой и синонимом 20 века. Его несколько раз исключали из ЦК Французской компартии. Будучи коммунистом, он принял Ислам...
Впервые я услышал имя этого человека из уст лично товарища Брежнева, выступавшего на 24 съезде КПСС. Это был 71-й год, Брежнев уже говорил плохо и рычал с трибуны, едва ворочая челюстью: «Ренехат Харóди». Речь шла о вызвавшей возмущение в Москве книге считавшегося тогда одним из видных деятелей европейского коммунизма Роже Гароди «Реализм без берегов». Взять эту книгу тогда было, естественно, неоткуда, потому что обычным делом в СССР была публичная критика никому не известных произведений. Единственная разница с сегодняшним списком запрещённой литературы состояла в том, что запрещённые советской цензурой книги рекламировались высшими партийными деятелями... Естественно, в виде поношения и проклятий.
Честно говоря, у меня тогда и не было желания читать книжку одного коммуниста, которого поносит другой коммунист. Забавляла лишь дикция Брежнева. Однако годы спустя мне стали попадаться материалы об этом человеке, которые вынудили пересмотреть отношение к нему. Кульминацией стала сенсация, что коммунист Гароди (который, кстати сказать, был членом ЦК ФКП ещё до начала Второй мировой войны) принял Ислам!
Новая информационная волна, связанная с этим именем поднялась в середине 90-х, когда Роже Гароди предстал перед французским судом за книгу «Основополагающие мифы современного Израиля». Это было беспощадно ясное и логичное разоблачение лжи, на которой строилось «еврейское государство». Роже Гароди поддержал ревизионистов, которые в большинстве государств Евросоюза преследуются в уголовном порядке (ревизионисты в данном контексте — это те, которые не хотят принимать на веру рассказы о 6 миллионах евреев, удушенных в газовых камерах и требуют научного объективного расследования событий, связанных с политикой Германии относительно евреев в годы минувшей войны).
Разумеется, мимо меня не могла пройти ирония того факта, что Гароди подвергался шельмованию как со стороны бывшего коммунистического Кремля, так и находившегося в совершенно другом лагере суда Французской республики. Мне нравятся люди, на которых нападают с разных сторон и которые не угождают никому.
Но и этот скандал носил для меня теоретический характер. До тех пор, пока я не встретился с этим человеком и не познакомился с ним близко.
Это произошло в 1998 году, когда я приехал по приглашению руководства Исламского согласия Южной Африки читать лекции в университете Кейптауна. Туда же был приглашён и Роже Гароди. В тот момент ему было уже много лет — около 90. Тем не менее, мысль его была ясной и последовательной, а речь чётко артикулированной. Он производил впечатление человека из другой физической реальности. Таких людей больше не делают. Такие люди ходили во времена наших дедов и прадедов: видящие суть событий насквозь, ничего не боящиеся, уверенные в своей правде. Роже Гароди не искал сенсаций, не хотел эпатировать. Ещё в 1939 году он предложил коммунистам вести диалог с католиками. Тогда его исключили из партии в первый раз. Дело в том, что просто он так думал, считал, что это нужно. Он не выстраивал свою биографию с точки зрения сенсационной яркости или какой-то особой политической эстетики. Просто его мысль и интуиция не ложились ни в какие штампы.
... Мы сидели с ним в небольшом кафе в кейптаунском порту (прямо как в романтической песне из детства). Я в лёгком смятении слушал речь человека, имя которого услышал впервые от Брежнева. Этот человек рассказывал мне о своём впечатлении от Сталина, с которым он встречался и до и после войны.
— А вот Хрущёв совершенно не был политиком. Было понятно, что он не сможет контролировать номенклатуру.
— Вы и Хрущёва знали?
— Разумеется.
Далее я ему рассказал о «ренехате Харóди» — старик смеялся. Только тогда я разглядел, что ему действительно уже немало лет. Мне показалось, что за 90, а в действительности — 85. Серьёзный возраст. Но вот дожил практически до ста.
Лекцию в кейптаунском университете Гароди прочёл только одну. Она была связана с его книгой и с судом над ним. Дальше он выступать не стал — сил оставалось мало. Его привёз в Кейптаун наш общий друг, бывший инспектор ЮНЕСКО по делам беженцев Рашид Бенисса. Вместе они и уехали...
Честно говоря, не ожидал, что известие об этой смерти меня так затронет. Конечно, он мусульманин, наш брат, человек, который бесстрашно выступал в защиту палестинцев и именно тогда, когда, казалось, в мире не было сил, способных его поддержать. Но мне до сих пор вспоминается кафе в кейптаунском порту, полутёмная маленькая зала, и на фоне окна, за которым носятся чайки, слегка улыбающийся старик с внимательными глазами.
Гейдар Джемаль для «Кавказской политики»