Об исламском интеллектуальном методе
Расшифровка беседы Гейдара Джемаля с Надеждой Кеворковой (16 декабря 2015г.) о проблеме уммы, смысле исторического процесса, и о том, почему зло мусульман отличается от зла христиан.
Разные эксперты и аналитики часто высказывают мнение, что мусульмане, показавшие большую активность в последние годы, являются просто тёмными управляемыми людьми, которых легко можно использовать в своих целях.
Такая установка строится на том, что либеральный мир отрицает субъектность мусульман, не допускает возможности их участия в политической борьбы, и, если брать шире, их участия в истории. Это фундаментальная, записанная в подкорку, либеральная установка. Причём это касается не только мусульман, которые ушли в лес, не только тех, кто поехал в Исламское государство. Даже про Эрдогана писали, что в свете последних событий может сложиться впечатление, что он неуправляемый, при этом совершенно явно подразумевалось, что это является нонсенсом. И это несмотря на то, что он лидер крупной, экономически сильной державы, доказавшей что у неё есть собственная повестка дня. Но либеральных экспертов и аналитиков ломает признать, что это так.
На самом деле, такая реакция является проявлением большого внутреннего страха куфра перед феноменом Ислама, который бьётся за восстановление своей политической субъектности. Свою высшую метафизическую субъектность Ислам никогда не терял, субъектность же низшего уровня была утрачена несколько поколений назад с развалом Османской империи.
Пафос Ислама в том, что его субъектность высшего метафизического плана должна быть проведена на самые низшие слои. И вот сегодня как раз мусульмане бьются за то, чтобы стать субъектом и игроком в большой истории. Той истории, которая имеет движение, сюжет и конец. Ислам — единственная идеология, которая выражает этот принцип истории. Дело в том, что либералы не могут интегрировать в себя это понимание, которое одушевляет мусульман, потому что они не могут представить, что можно быть идеологически эсхатологом. Они не могут представить, что можно сражаться за реальное исполнение всех исторических обетований, за то, чтобы история остановилась, всё в ней было подведено к итогу, чтобы наступил конец этого ветхого мира, воскресение, суд, «новая земля и новое небо». Для верующих христиан все эти моменты были актуальны 300 лет назад.
Никакие ссылки на средневековье мусульман неуместны. Можно однозначно сказать, что сегодняшнее состояние западной цивилизации точно воспроизводит эпоху поздней античности. Её либерализм, религиозный синкретизм, невразумительность, это всё — характеристики позднего Рима перед концом. С другой стороны, в позднем Риме были традиционалисты, представленные неоплатоническими и гностическими школами, всей столбовой линией большой философии. Были и радикалы — христиане, которых преследовали и уничтожали. Сегодня такие радикалы представлены политическим исламом. Вот эти три силы — радикалы, либералы и традиционалисты — были в поздней античности. Методологически 2000 лет спустя мы воспроизводим туже картину. Технологические успехи тогда тоже были. Не электроника, конечно, но паровая машина в Риме была изобретена, правда, потом после коллапса империи её забыли.
На чём же должна базироваться идеология мусульман? Прежде всего, надо восстановить субъектность. Воевать за конец света нельзя, потому что о конце света знает только Всевышний. Всевышний является автором сюжета, по которому построено течение времени в событийной жизни нашего человечества. О том, как он будет развиваться, мы ничего знать не можем. Но мы знаем о том, что есть глобальное мировое общество, которое исключает Ислам, как фактор объективного духа. Для глобального общества религия это институт. Это Папа Римский, который является классным руководителем и наставником, хранителем ключей от понятия «добро». И вдруг является сила, которая говорит, что дух абсолютно объективен, он вне человеческого пространства, вне человеческого опыта и восприятия. Дух идёт вразрез с ожиданиями, воображением, интеллектуальными парадигмами. Это абсолютно неизвестное и запредельное. И он является здесь и теперь главным фактором, ради которого мы, мусульмане, будем бороться и умирать. Вот фундаментальная парадигма идеологии.
Эта идеология реализуется практически через утверждение шариата. Мусульмане занимают территорию и заявляют, что у них установлен шариат. Они поднимают это знамя, и начинают объединяться с другими территориями, на которых так же установлен шариат. Это образование субъекта. В организованное таким образом пространство приезжают разные люди, независимо от этнического происхождения, и их объединяет шариат.
Что такое шариат? Шариат это кодифицированная справедливость, которая не зависит от человеческого произвола. Дальше новому субъекту бросают вызов. Бросают вызов либералы, для которых конец аргументации от тела, от чувственного мировосприятия является непредставимым. Традиционалисты так же выступают против, потому что для традиционалистов самое главное это символизм, это идея тождества, пронизывающая мир. Радикалы отвечают традиционалистам: «наше понятие справедливости строится на том, что Аллах противоположен всему тому, что вы могли бы вообразить. Вы не можете его понять и не можете его воспринять, он противоположен абсолютно всему созданному. Всё сотворено для того, чтобы обозначать неведение о нём. Но он здесь и теперь, и он является гарантом абсолютной справедливости. Мы парадоксальным образом посвящаем всё сущее тому, что противолежит этому сущему».
Традиционалисты откидываются назад, разводят руками и говорят: ну, ребята, тогда война. Хорошо, отвечают радикалы — мы здесь застолбили территорию, объявили шариат, подняли чёрное знамя непостижимой тайны, и мы будем отстаивать то, что смысл истории здесь.
Многие задаются вопросом: почему в Сирии в 2013 году, когда войска Асада уже практически проиграли, появляется ИГ, которое отжимает территорию у победителей и практически вынуждает сирийскую оппозицию воевать на два фронта. Значит, приходят к выводу эксперты и аналитики, кто-то управляет ИГ, и сталкивает мусульман лбами. Но достаточно ли этого чтобы убедить нас, что есть сговор между ИГ и асадитами? Происходила ли когда-нибудь революция без сговора?
Для меня всегда было большим вопросом, почему Красная Армия не взяла Варшаву. Падение Варшавы открывало ворота на Берлин, а взятие Берлина означало мировую революцию. Не взятие Варшавы привело к тому, что пришел Сталин, Советский Союз замкнулся в своём контуре, потом Вторая мировая война, и Горбачев с Ельциным на выходе. Горбачев и Ельцин были запрограммированы уже в 20-ом году. Это сговор? Манипуляция? Предательство Сталина? Почему отказались от мировой революции после 20-ого года? Почему слили Коминтерн? Мне кажется, что лидеры ИГ посчитали, что с Асадом вопрос уже решен, и надо определяться, кто сядет в Дамаске — Джабхат-ан-Нусра, свободная Сирийская Армия или, собственно, ИГ.
Прошла волна исламского пробуждения и революций. Что же получилось в итоге? Тунис на грани банкротства, Ливия лежит в Руинах, в Египте — хунта. Почему так получилось? Потому что поднялись антиисламские силы, поднялась широкая полоса противостояний. Либералы внутри Туниса, Ливии, Египта начали подавать голос при поддержке Запада. Сиси мощно оперся на Саудовскую Аравию, на поддержку Запада. Ведь Запад стоит за Аравией, которая всю дорогу ненавидела ихванов и приветствовала переворот хунты. Важно понять следующее — что такое арабская весна и полоса исламских революций. Это же не полоса переворотов, которые должны создать удобное и комфортное общество, где тут же заработает наука, образование, станет дешевле жить, заполнятся прилавки. Это не исламская мечта. Это скорее мечта совка образца 90-ого года.
Второй момент — мы находимся в полосе войны, процесс еще не закончен.
Большая часть мусульманской элиты, активной и думающей, вынуждена была иммигрировать из России. Кавказ опустел. И даже в этих условиях идёт постоянный спор. Даже в таком тяжёлом состоянии люди не объединяются. По любому поводу начинаются дискуссии. Эти дискуссии существуют потому, что нет реальной исламской философии, нет политической философии. Нет определённых методик, нет привычки серьёзной политической мысли на базе ислама. Есть определенные влияния разных алимов, которые смешиваются с осколками просветительской западной идеологизированности (даже не учёности). Это касается не только обычных людей, но и серьёзных мыслителей, основоположников целых направлений мысли.
Берём Саида Кутба и находим у него дискурс западных рационалистических деистов. У него в голове деизм, образца французских просветителей, которые ещё не окончательно порвали с религией, но уже превратили Бога в гаранта тикающего как заводные часы космоса. Этот человек пишет, что неизменность законов космоса доказывает бытие Божие. Т. е. философская загрузка в голове у мусульман целиком заимствована у западных мыслителей, причём у мыслителей третьего сорта. Т. к. неоплатонизм порубили ещё во времена монголов, к XVI веку он уцелел только в Куме у шиитов. У суннитов же серьёзной большой философии нет, осталась только какая-то ерунда, сочетающаяся тем не менее с обломками шариатского отношения к вопросу.
Конечно, в таких условиях люди будут спорить. Это как после взрыва корабля, все хватаются за что попало, чтобы не утонуть: у кого-то есть доска, некоторые плывут в шлюпке, у кого-то спасательный круг. Общий корабль это метод, концепция. У нас есть Коран. Это база, это ключ к пониманию мира. Вот этот ключ должен войти в замок (понимание мира). Вот, к примеру, что думает мусульманин об устройстве материи? Что он думает о биологической жизни? Какое отношение бытие имеет к концепции социума? Если задать мусульманину эти вопросы, он ответит — всё во власти Всевышнего. Всё сотворил Аллах, который имеет власть над всякой вещью. А что такое материя? Она есть или её нет? И если мусульманин образован, то он будет повторять какие-то обрывки западной мысли.
А ведь на самом деле есть замок, в который входит коранический ключ и его открывает. Этот замок должен быть найден, и тогда споры прекратятся. Должна быть идеология и философия, объясняющая всё сверху и до низу с точки зрения Корана. Такой общей идеологией был марксизм. Он объяснял всё с точки зрения переделанного перекроенного гегельянства. Работа по созданию исламской идеологии — это задача ближайших двух поколений. Сегодня мы стоим на кануне начала сорокалетнего периода, 1440 год по хиджре начнётся в 2019 году, и будет продолжаться до 1440 года по солнечному календарю, который будет 2060. Эти 40 лет когда Муса (а. с.) водил свой народ в пустыне, 40 лет одной и той же даты по лунному и солнечному календарю. За это время нужно выстроить новую умму с новым авангардом и новым ядром, которое будет обладать политической философией, объясняющей всё.
Первой нашей задачей должно быть определение роли абсолютного зла как принципа в политической философии Ислама. Мы знаем, что зло признаётся в Исламе как фактор, который является частью творения. «Прибегаю к защите Господа рассвета от зла того, что Он сотворил...» (Коран 113:1–2). Мусульманин признаёт, что Всевышний сотворил зло.
Что такое зло? Мы знаем, что есть халяль и есть харам, и то, что в шариате объявлено харамом — это зло, а то, что он объявил халяль — к этому надо стремиться. Но мы знаем так же, что у предыдущих пророков границы дозволенного и недозволенного были сдвинуты, т. е. халяль и харам — это не безусловные определения, не фундаментально выжженные на небесах иероглифы. У метафизиков-язычников есть объективное добро, которое само по себе существует. Зло при таком подходе является убыванием добра. Но у мусульман это не так. Харам и халяль это приказы Аллаха. Мы не можем сказать, что убийство как таковое — это зло, потому что при определенных обстоятельствах убийство долженствует. Мы не можем сказать, что присваивание чужой собственности — это зло, при определенных условиях это допустимо. Т. е. вещи не содержат в себе добра или зла как фундаментальных качеств.
В откровении, данное Всевышним Мусе (а. с.) или Исе (а. с.), мы находим такие вещи, которые затем при шариате становятся харамом. Но мы должны знать, что такое зло в чистом виде, само по себе, ведь на него у нас есть указание в Коране. Зло в чистом виде — это Иблис. Иблис соблазняет человечество, а человечество является оппонентом Аллаха. Это и есть метафизическая основа политической философии, которую мы должны понимать. Является недостаточным сказать, что зло это ночная жизнь большого города с барами и ночными клубами (как это делают некоторые теологи, вроде Али Лариджани). Нельзя раскрывать зло через такие импрессии провинциала. Сущность зла безмерно глубже, чем какие бы то ни было «социальные язвы». Ислам борется с реальным злом, а реальное зло не отделимо от акта творения. Акт творения включает в себя творение зла, которое дано нам для преодоления. Преодоление зла связано с работой нашего сознания.
В исламе концептуально нет добра. У нас есть «Свет небес и земли», и у нас есть хак, справедливость. Хак — это высший ориентир. Но нет добра, нет блага. Справедливость, на самом деле, очень страшна, она бездонно страшна. Справедливость сопряжена со смыслом, с режущим как бритва краем, который рассекает бытие, и там пенится кровь. Но хак противостоит злу. Зло это неотъемлемая часть ветхого Бытия, которая будет преодолена только в новой земле и новом небе, когда свет Аллаха будет озарять лица праведников. Отсутствие этого света, который сегодня не озаряет наши лица — это и есть фундаментальное зло. Скрытость Аллаха есть фундаментальное зло. Когда мы поднимаем шариатское знамя, мы предвосхищаем на этой земле новую землю уже здесь, в ветхом бытии. Это идеология, это — ориентир.