Партийность путинской России

Партийность путинской России
Гейдар Джемаль
Кремлю противостоит как минимум 60 процентов граждан

В своем Послании Федеральному собранию президент поддержал идею формирования «ответственного правительства», опирающегося на парламентское большинство. По логике президента, такое правительство должно проводить заявленные ныне или уже начатые реформы. Какие политические силы готовятся выполнить эту роль?

Тринадцать лет назад группировка Ельцина стала выразителем интересов всех тех номенклатурных сил, для которых существование КПСС оказалось последней помехой на пути к приватизации госсобственноти.

Ликвидация шестой статьи в Конституции СССР (о руководящей и направляющей роли КПСС) — это, начиная с 1934 года, закономерный итог трансформации советской бюрократии, для которой корпоративная власть и контроль над ресурсами страны стали не средством реализации идеологического проекта, а самоцелью.

После завершения этого процесса в рамках перерождения монопартийной системы оставалось только одно: рывок к чубайсовским ваучерам и приватизации. Естественно, за право разобрать «общенародную» собственность по номенклатурным рукам надо было заплатить внешнему миру.

Проект Горбачева о мягком перерастании советской империи в капитализм с сохранением великодержавного статуса оказался несостоятельным. Вместе с партией как формой самоорганизации номенклатура сдала Западу и претензию на независимую субъектность в мировой политике.

Главным шоком для вырвавшейся на просторы дикого капитализма постпартийной бюрократии явилась конфронтация между Ельциным и Верховным Советом. Именно этот кризис на грани гражданской войны поставил перед Кремлем вопрос о том, что для предотвращения таких сбоев нужна отлаженная и контролируемая партийная система. Механизм многопартийности потребовался власти главным образом по двум причинам.

Первая — необходимость канализировать стихийно поднимающихся снизу харизматических политиков в рамках мелких бесперспективных организаций, обреченных никогда не добраться до статуса законодателей.

Вторая, намного более важная, — контроль над частью номенклатуры, которая приобрела статус «публичных политиков», т. е. ротируемого слоя власти, связанного с мелодрамой регулярно воспроизводящейся избирательной процедуры.

Эти ротируемые политики — некий клан публичных лиц, постоянно предъявляемых обществу через информационные каналы, играет огромную роль в деле обеспечения контроля над страной со стороны реальных властных структур.

Именно они создают информационные поводы, именно с ними связан капитал харизмы, в который власть постоянно вынуждает инвестировать избирателя. Именно на них, постоянно заменяющих друг друга на одних и тех же ключевых позициях, лежит обязанность демпфировать недовольство, направлять критику режима в безопасное русло, создавать видимость постановки перед обществом в целом неких задач, ради которых они будто бы осуществляют от имени своих партий стратегическое проектирование.

Все вместе они образуют общую «партию власти», разделяющуюся на несколько конкурирующих друг с другом брендов, представляющих собой филиации того более крупного образования, которое присваивает себе эксклюзивный статус «партии власти».

В современном «демократическом» устройстве общества реальная власть как гидра имеет три головы.

Первая, центральная — это настоящая элита, которая стоит над обществом, не только присваивая себе совокупный общественный продукт и направляя его на реализацию той актуальной международной программы, благодаря которой она (элита) принимается во «всемирный клуб господ».

«Вторая голова», необходимая для обеспечения взимания продукта с общества, — это анонимный бюрократический аппарат, который представляет собой бессменный (неротируемый) слой специалистов управления. Именно этот аппарат сверху донизу осуществляет всю совокупность процедур исполнительной власти.

Контакт между элитой и аппаратом — функция «третьей головы».

Это партийные политики, приходящие с постов руководителей фракций и комитетов в парламенте на министерские и вице-премьерские посты. При этом они осуществляют очень важную миссию, как бы представляя общество в государственной системе. Вообще говоря, эта функция сугубо пиаровская и в чем-то мистическая, покоящаяся на двух моментах: у каждого такого политика есть имя («Иван Иваныч») и за него голосуют люди. Все, больше ничего не надо!

Сегодня, после тринадцати лет «реформ», которые были годами ожесточенной и беспрецедентной по размаху «промывки мозгов» населению, оказалось, что информационно-идеологическая борьба власти с самосознанием страны в целом закончилась поражением власти.

Не менее двух третей населения остается носителем либо устойчивого советского типа сознания, либо — и это характерно для вновь приходящих в политику свежих поколений — леворадикального мировоззрения.

При этом, в условиях контроля со стороны номенклатуры над политическим пространством и материальными ресурсами страны, леворадикальное (социалистическое) мировоззрение и советский тип сознания оказываются если не союзниками, то попутчиками.

Губернаторы перестают быть безотказным инструментом Центра.

Необходимость расширять «освоение» России как единого целого приводит общероссийских олигархов в конфликт с местной властью, пытающейся выкроить ресурсы для своих региональных нужд. В результате чем больше элита озабочена укреплением «вертикали власти», тем меньше она может доверять одномандатникам в парламенте, всегда так или иначе связанным с администрацией соответствующих субъектов РФ.

Кстати, роль одномандатников в нижней палате с точки зрения губернаторских интересов резко повысилась после того, как сами губернаторы были отстранены от законодательной деятельности и верхняя палата превращена фактически в часть центрального аппарата. Возникновение некоего особого класса «сенаторов» — один из технических шагов, подготавливающих возврат однопартийности в российскую внутреннюю политику.

Устройство нынешней Думы, возникшее после расправы над Верховным Советом, перестает удовлетворять растратившую свой былой энергетический потенциал власть: оно больше не гарантирует надежное отсечение населения от политики.

Вместе с тем перестает работать и прежний калейдоскоп публичных фигур и партийных брендов — они имеют тот очевидный недостаток, что не позволяют провести реальную эффективную мобилизацию административного ресурса, парализуют действия анонимного управленческого аппарата. Население больше не верит этим политикам как выразителям интересов общества.

В такой ситуации Кремлю не остается ничего иного, как вернуться (по возможности) к однопартийной системе квазисоветского образца, в которой харизматическая персональность станет ненужным анахронизмом, а монолитность партийной структуры позволит проводить мобилизационные мероприятия, не преодолевая сопротивление общественности.

Ясно, что именно к такой роли готовят сегодня «Единую Россию», в которую явочным порядком будут включены все те политики и бизнесмены, независимость которых может представить угрозу для кремлевского понимания стабильности. Таким образом, номенклатура завершает круг, приходя ради удержания захваченной собственности к тому, от чего когда-то отказалась: сращивание политической организации с исполнительным аппаратом.

Другое дело, что в отсутствие идеологического проекта и готовности населения жертвовать своими интересами ради всеобщей сверхзадачи такого рода административные игры обречены на провал, причем в близкой перспективе.

http://web.archive.org/web/20030912101445/http://www.smysl.info:80/archive/9-2003/s_th62.esp