Февраль. 2002 год

Сегодня на первый план стремительно выходит проблема европейской интеграции как возможно главного фактора, который в ближайшем будущем сможет противостоять американским претензиям на мировую гегемонию. Европа все более отчетливо заявляет о себе как о самостоятельном политическом субъекте, чьи интересы не размываются в абстрактной концепции так называемого «Запада». По сути дела, мы являемся свидетелями третьей, после Наполеона и Гитлера, попытки европейцев объединиться и выступить как центр силы, дающей ось и содержание планетарному историческому процессу. Не в последнюю очередь усилия европейцев в этом направлении активизировались благодаря очевидному стратегическому цейтноту, в который поставлены не только европейцы, но и все страны мира действиями США. Поэтому политическую динамику европейской интеграции необходимо рассматривать на фоне тех событий, которые будут неизбежно разворачиваться в ближайшие месяцы.

Итогом первого хода США в шахматной партии, навязанной остальному миру, стало их военное проникновение в Центральную Азию. Этот долгожданный результат привел к тому, что в окружении оказалось сразу два азиатских макрорегиона: с одной стороны Китай, с другой стороны Средний Восток. С американских авиационных баз в Таджикистане, Узбекистане и Киргизии истребительно-бомбардировачная авиация США может наносить удары по ядерным объектам КНР в Синьдзяне, поддерживать деятельность индийских вооруженных сил против Китая и Пакистана и, естественно, проводить операции против Ирана и Ирака. Таким образом получил реальное завершение запущенный в начале 90-х американский проект двойного окружения, жертвой которого должны были стать одновременно Багдад и Тегеран. Начало военных действий против этих столиц намечено на лето-осень 2002 года.

Одним из признаков неотвратимости надвигающейся на эти государства Среднего Востока угрозы является сговор США с политическим руководством Турции. Понятно, что активные боевые действия в этом регионе затрагивают турецкие геополитические интересы, т. к. в широкомасштабной игре американцев будет задействован в том числе и курдский фактор, остро чувствительный как для Ирана и Ирака так и, в особенности, для Турции. Главной задачей, которую американцы хотят решить по отношению к Тегерану и Багдаду, является упразднение этих государств как самостоятельных региональных игроков. Очевидным путем к достижению этой цели оказывается их расчленение по этническому признаку, вследствии чего приобретает довольно реальные очертания проект «Независимого Курдистана». Анкара не могла остаться безучастной по отношению к такой перспективе. Для преодоления сомнений турецкой правящей элиты США ассигновали на днях 19 млрд. долларов. (Опыт показывает, что когда Америка идет на траты такого масштаба при осуществлении того или иного проекта, она уже не отступает от намеченного пути.)

Очевидно, что ответственность за такой ход событий лежит в какой-то мере и на руководстве Исламской республики Иран. Вряд ли США сочли бы развязывание войны против этой страны возможным — особенно с учетом того, что Ирану удалось создать более или менее самостоятельный военно-промышленный комплекс — если бы не проявившаяся за последние годы слабость иранской политической системы. На фоне пресловутого противостояния между так называемыми «консерваторами» и «реформаторами» практически отброшено на периферию наследие имама Хомейни, в значительной мере утрачен изначальный смысл произошедшей в 1979 году исламской революции в Иране. Иран давно уже не является тем маяком исламского вызова Западу, которым он был в начале 80-х. Оправдалось глубокое недоверие аятоллы Хомейни по отношению к духовенству: во имя своих корпоративных интересов оно фактически похоронило великий почин интеграции между суннитской и шиитской ветвями ислама на платформе единого религиозно-политического проекта. Наследники этой линии в иранском обществе задвинуты в угол, на поверхность вышли до поры таившиеся в подполье либеральные западники, общество расколото на тех, кто поддерживает верховного лидера аятоллы Хаменеи и явно преобладающих сегодня сторонников президента Хатеми, де факто возглавившего «партию реформ».

Выражением этого кризиса явилось политическая философия последнего, с которой он победил на президентских выборах — концепция так называемого «диалога цивилизаций». По сути дела, эта концепция есть не что иное как перепев старой советской идеи о «мирном соревновании двух систем». Именно эта доктрина, принятая на вооружение Хрущевым, благополучно свела СССР в могилу. За 35 лет своего развития «мирное сосуществование» прошло все стадии от первоначально предложенной жесткой политико-экономической конкуренции США и СССР до политики откровенного умиротворения Запада, которой кончил Горбачев. Подобный же путь на наших глазах проходит и правящий класс Ирана. Сейчас уже совершенно очевидно, в свете принятых американским руководством решений, что иранская программа умиротворения «Большого Шайтана» не только провалилась, но и немало поспособствовала укреплению уверенности американцев в успехе предстоящей агрессии.

Другой стороной, также ответственной за развязывание рук американцам, оказывается российское руководство. С самого начала виртуальность российско-иранского партнерства была вполне очевидной. Американцы прекрасно знали, что Москва поддерживает отношения с «государствами-изгоями» исключительно в целях выторговывания более благоприятного для себя статуса во взаимоотношениях с США. Кроме того, совершенная прозрачность политического истеблишмента и бюрократического аппарата России для израильских секретных служб не оставляла никаких вопросов относительно масштабов и содержания российско-иранского сотрудничества, которое таким образом на всех этапах целиком оставалось под западным контролем.

Вошедшее уже в пословицу отсутствие у Кремля стратегии (которую заменяет набор крайне сомнительных геополитических мифов вроде пресловутой «китайской угрозы») привело к тому, что американцы явились сегодня единственным реальным политическим субъектом в центрально-азиатском пространстве, формирующим программу глубокой дестабилизации в регионе на ближайшее будущее. Первым шагом в этом процессе будет запланированный в Вашингтоне узбеко-таджикский конфликт, при котором генералу Дустуму отведена роль харизматического лидера в возможном проекте «Большого Узбекистана». При этом появление фигуры лидера Исламского движения Узбекистана Джумы Намангани в качестве партнера своего недавнего заклятого врага Дустума говорит о том, что американцы контролируют так называемые «тонкие реалии», присущие этому региону, в то время как российские эксперты надеялись, что у них на освоение этого уровня уйдет гораздо больше времени.

Что означает для России агрессия США против Ирана и Ирака, сопровождающаяся межгосударственным конфликтом в Центральной Азии? Бомбовые удары США по ведущим странам региона поставят Москву в жесткую необходимость определяться со своей позицией в отношении южных союзников. Нет никаких сомнений, что сегодняшняя Москва пойдет тем же путем беспомощного проамериканизма и сдачи собственных интересов, каким 12 лет назад в отношении Ирака прошла Москва горбачевская, при гораздо более выгодном для себя стратегическом раскладе. В итоге Ирак и Иран, лишенные военной и политической поддержки России, будут разбиты и перестанут существовать как центры самостоятельной политической воли. Тем самым Россия лишится своих единственных более или менее серьезных союзников. Ликвидация рахмоновского режима в Таджикистане в еще большей степени изолирует Россию и окончательно изменит баланс в центре Евразии в пользу США.

Россия в результате этого окажется фатально привязанной к американской стратегии, утратив остатки самостоятельного влияния на ход событий. В результате это приведет к резкому ухудшению в отношениях с одной стороны между Россией и Европой, с другой стороны между Россией и Китаем.

В ситуации, которая сложится в ходе военных действий США на Среднем Востоке, Китай и Европа будут вынуждены форсированно искать пути к сближению между собой. При этом Россия, будучи слабым союзником США, оказывается очевидной мишенью для проявления антиамериканских тенденций, которые станут развиваться по мере того, как будет возрастать империалистическая наглость американского руководства. Это означает, что Россия превратится в объект предъявления территориальных претензий со стороны как дальнего, так и ближнего зарубежья. Очевидные векторы будущих конфликтов лежат в направлении Курил и Сахалина со стороны Японии, Приамурья со стороны Китая, Калининградской области со стороны Германии, немало кризисных пунктов потенциально существует и во взаимоотношениях России с ближним зарубежьем. Так, в ближайшее время возможной зоной растущего напряжения может стать Прибалтика.

Неумолимая логика планетарного конфликта будет вынуждать Европу взять на себя роль своеобразного центра антиамериканской международной оппозиции. Этому способствует также и давно назревшее сворачивание институтов традиционной демократии, связанное с тем, что новое дыхание обретает паневропейская бюрократия. Введение единой европейской валюты ослабляет национальные электораты, наносит удар по корпусу национальных политиков, передавая инициативу структурам общеевропейской исполнительной власти. Формирование корпоративной бюрократии, имеющей общеевропейские интересы, способствует обострению американо-европейского противостояния. Очевидно, что антиглобалистское движение, практически целиком базирующееся на Европу, является стратегическим инструментом в руках европейцев. С помощью антиглобализма европейцы создают дистанцию между собой и США, формируют политическое пространство, которое позволяет им уже сегодня все больше отмежевываться от участия в американских глобалистских проектах. Факты свидетельствуют и о том, что в антиглобалистском движении в немалой степени заинтересован и Китай. Европейско-китайский альянс в самое ближайшее время станет осью мирового сопротивления американскому империализму и глобализации по версии Вашингтона.

Что в этих условиях должна была бы предпринять Россия, чтобы выйти из тупика, в который ее загнала беспомощное и предательское руководство? Первое, что следовало бы сделать, это отказаться от синдрома «синофобии», который по-видимому владеет Кремлем. Уже 11 сентября прямые и срочные консультации с Пекином могли бы дать России возможность выдержать американское давление и перейти в дипломатическое наступление, потребовав гласного международного расследования террактов в Нью-Йорке и Вашингтоне. Согласованность действий Москвы и Пекина не позволили бы США предъявить всему миру столь жесткий ультиматум, который поставил большинство правительств «Третьего мира» в моральном смысле на колени. Пока еще возможность для такого диалога сохраняется. И это единственное средство сорвать планы Вашингтона по развязыванию большой российско-китайской войны.

Далее Москва, несомненно, должна была бы искать широких контактов в исламском мире, причем не только на официальном правительственном уровне. Ислам в настоящее время оказывается религиозно-политической системой, в которой сфокусирована историческая судьба всего мирового «низа», всех тех сил человечества, которые противостоят наступлению олигархии, приходу новой эры глобальной бюрократической диктатуры. Союз с миллиардным человеческим ресурсом, образующим сегодня фронт противодействия американскому гегемонизму, это то, без чего Россия просто не способна выжить как субъект Большой истории.

И, наконец, Россия могла бы получить второе дыхание, взяв на себя инициативу в мировом антиглобалистском движении. Сейчас только через него Москва может обрести канал влияния на европейский политический класс. Однако, это означает что Россия должна была бы идти путем радикализации антиглобализма, его интеграции в некую единую, хорошо структурированную силу, что предполагало бы у Москвы наличие определенного идеологического проекта. А его-то как раз и нет!