Вторая гражданская война в исламском мире: шииты и салафиты поднимают «бурю конца времён»
Вторая гражданская война в исламском мире: шииты и салафиты поднимают «бурю конца времён»
Комментарии наблюдателей по поводу раскручивающегося маховика шиитско-суннитских столкновений отличаются предсказуемым непониманием сути происходящего. Немудрено: ведь комментаторы в большинстве своем либералы, не имеющие серьезной исторической методологии. Критерии, по которым они судят о событиях на Ближнем Востоке, «завязаны» на либеральный дискурс, неотъемлемый от сегодняшнего глобального общества. Их никак нельзя назвать инсайдерами исторического процесса, который идет в исламском мире уже четырнадцать столетий. Они не понимают, что это пространство имеет собственные побудительные причины для разворачивающихся внутри него драм и коллизий.
Кто-то предсказуемо злорадствует, кто-то не всегда искренне сожалеет по поводу того, что «мусульмане убивают друг друга». Однако все аутсайдеры грешат культом realpolitik, через призму которой они пытаются оценивать реальность намного более глубокую, чем борьба за ресурсы или наемная служба в интересах третьих стран.
Сегодняшняя гражданская война в исламском мире является зеркально негативным воспроизведением той первой гражданской войны, которая шла уже 14 веков назад между четвёртым «праведным халифом» Али и губернатором Сирии Муавией — родственником первых трёх халифов в мусульманской истории.
Почему же нынешняя война — это зеркальный негатив той давней, которая на полтора без малого тысячелетия разделила исламскую умму на два полярно противостоящих лагеря? В той войне хазрат Али выражал антисистемную, революционную сущность ислама как обновления авраамической традиции пророков. Ему противостояли силы традиционного почвенного арабского национализма, воплощенного в политике Умаййядов — ветви племени курайш, которое сыграло ключевую роль в духовной революции на Аравийском полуострове. Умаййяды как лидеры арабского национализма представляли собой полюс сопротивления революционной энергетике коранического откровения и стремились «контрабандным» образом протащить в обновлённый радикальный монотеизм «системный менталитет», сделав из исламского мира лишь новую альтернативную версию мировой системы.
Сегодня же расстановка сил — символико-политическая конъюнктура внутри ислама — поменялась с точностью до наоборот. Условные наследники Умаййядов — салафиты — воплощают в себе антисистемный фактор. В то время как условные наследники четвертого «праведного халифа» хазрата Али — современные шииты, опирающиеся на Исламскую Республику Иран — это как раз составная часть мировой системы, вопреки видимостям, которые заставляют думать сторонних наблюдателей, будто Иран представляет собой «непредсказуемое», не имеющее отношение к международному истеблишменту революционное образование.
Поясним, что мы имеем ввиду под «системным» и «антисистемным», как во времена пророка Мухаммада, так и сегодня. Мировая система, несмотря на яркие и глубокие трансформации, которая она претерпевает в ходе истории, по существу, является неизменной на протяжении всего существования человеческого общества. Это общество всегда было глобальным, даже в тот момент, когда отдельные его части не подозревали о существовании друг друга. Сам факт истории — уже следствие глобальности, ведь никакая история невозможна, если время не является единым и общим процессом для всех живущих на планете Земля.
Сущность мировой системы как глобального общества заключается именно в том, что она зиждется на подмене фундаментальной антропологии социальным феноменом. Проще говоря, человек как «общественное животное» (по Аристотелю) с момента своего рождения является жертвой подмены своего личного сознания («бессмертной души») цивилизационной матрицой, по отношению к которой он выступает пассивным носителем. Личное сознание смертного человека есть антропологический факт, а цивилизационная матрица — это продукт политтехнологий, сконструированных на очень высоком (сверхчеловеческом) уровне. Такая матрица неизбежно построена на фундаментальной подмене тех реалий, на которые могло бы опереться личное сознание. Так, в частности, центральное понятие «справедливости», которое оправдывает смысл и сам факт человеческой жизни, в цивилизационной матрице всегда сфальсифицировано, ведь матрица эта должна гарантировать неуязвимость социальной иерархии.
Принцип господства верхов над низами и сама генетическая преемственность правящих классов с древнейших времён по сей день не подвергались принципиальным изменениям. Система как закрытый механизм, воспроизводящий одну и ту же фундаментально ложную модель отношений между верхами и низами, между личным сознанием и коллективным цивилизационным штампом, является машиной по «вечному» воспроизводству онтологического зла.
Этой машине по воспроизводству зла, этим бесчисленным модификациям цивилизационной матрицы, которые варьируются в зависимости от места и времени, противостоит гносеология, откровения пророков. Пророческая цепь представляет собой некий сверхрод, метафамилию, которая, по сути, всегда являлась вызовом для мировой системы. Само Откровение есть парадоксальная гносеологическая реальность, которая разбивает любую цивилизационную матрицу как таковую, отменяет её и актуализирует антропологический принцип личного сознания. Без Откровения были бы невозможны такие «расхожие» сегодня понятия как совесть, этический императив, спасение души, вечная жизнь.
Каждый раз, когда цепь пророческого Откровения обновляется новым звеном, в дело вступают колоссальные силы сопротивления со стороны глобального общества, построенного на балансе региональных цивилизационных матриц. Эти силы воздействуют на пространство, порождаемое Откровением, как извне, так и изнутри, пытаясь заместить революционный энергетический вектор «контрабандными» элементами старых системных наработок.
Современное глобальное общество достигло той фазы развития, на которой отдельные цивилизационные матрицы, отдельные государства, самоуправляющиеся суверенные территории из инструмента менеджмента превращаются в помеху для всемирного клуба господ. Кураторы глобального общества ставят вопрос о демонтаже всех атрибутов управления, которые сопровождали человечество на протяжении большей части его истории. Такой слом традиционных идеологий, государственных аппаратов, национальных общностей может показаться радикальным и революционным. Однако это всего лишь подготовка к окончательному закреплению превосходства традиционных «господ» над порабощенным человечеством. Этот процесс вытеснения отжившего инструментария приобретает очень сложные амбивалентные формы и может быть в отдельных случаях использован антисистемными силами как предлог для перехода в локальное контрнаступление на систему как таковую. Именно это произошло в ходе исламского пробуждения, именуемого сторонними наблюдателями «арабской весной».
Сегодня среди организаторов и менеджеров исторического процесса имеет место раскол на два метаполитических клуба, борющихся за то, чтобы определять лицо глобального общества. Это — Либеральный клуб, который опирается на всемирное сообщество финансовых спекулянтов вместе с их главным организационным инструментом — МВФ и Традиционалистский клуб, включающий в себя верхушку наследственных аристократических домов и высшие эшелоны клерикалов практически всех конфессий. (Традиционалисты опираются на те политэкономические круги, которые делают ставку на управление реальной экономикой, а не спекулятивными «пузырями»). Двум этим клубам противостоят радикалы, для которых глобальное общество представляет собой тотальное заблуждение, ведущее к антропологическому коллапсу.
Пафос радикального нонконформизма сосредоточён в политическом исламе, который сегодня ещё далеко не оформлен как самостоятельный субъект, способный вырабатывать независимую стратегию (таким ислам был во времена его основоположника и четверых его преемников). Уступает сегодняшний политический ислам и тем методологическим и организационным возможностям, которыми в конце XIX — начале XX веков располагало мировое социалистическое движение. Однако рождение полноценного политического ислама — это вопрос решаемый. И ответ на него будет дан в течение ближайшего поколения. В наши дни гражданская война внутри ислама — это конфликт между теми, кто охраняет систему и теми, кто выступает принципиально против нее. Фактически, речь сейчас идет о том, выйдет ли на мировую арену в качестве самостоятельного игрока третий клуб — Радикальный, который бросит вызов традиционалистам после того, как либералы неизбежно сойдут с исторической сцены.
Противостояние между шиитским сообществом и салафитами — это первые раскаты грома, предвещающие бурю «конца времён» — битву между носителями метафизики всеединства и монотеистами, сражающимися во имя трансцендентного Бога. И эта борьба сегодня происходит как раз на исторической площадке исламского мира, которому суждено определять финальные смыслы Большой Истории.
odnako.org