Адам и проблема «ветхого человечества»

Согласно Исламу, Адам, согрешивший ослушанием, был прощён Господом прежде чем был отправлен на землю. То есть, с точки зрения Ислама, проблема первородного греха решена через прощение Милостивого, Милосердного. Однако, травма ослушания и раскаяние первого в цепи пророков открыло в нём, благодаря присутствию искры Духа Божьего, острое осознание возможности ошибки, различение (по-арабски «фуркан»). Это различение не только между «запретным» и «разрешённым», а фундаментальное различение между бытием как внеположенным сущим и противостоящему этому бытию сознанию, благодаря чему возникает напряжение смысла и этический вектор долженствования. Бытие и сознание не тождественны, как учат греки и другие язычники, а коренным образом противоположны и находятся в противоборстве, что и образует подоплёку метаисторической драмы.

Когда Адам стал проповедовать земным людям — неартикулированным беспроблемным тварям, находящимся в состоянии слияния, тождества с окружающей средой, своего рода «океанического блаженства» — его проповедь осуществила две вещи:

1. Она активировала в телепатически развитых существах Золотого Века способность к слову (говорению), и, тем самым, сделала возможным виртуальное пробуждение в них частицы Духа Божьего (не вложенной, как в Адама, но усвоенной ими по духовной ассоциации, потому что язык оказывается «зеркалом», в котором сознание обнаруживает себя как смысл).

2. Эта проповедь убила в архаическом проточеловечестве «океаническое блаженство», разорвав их бессознательное со средой. До этого рождение было не травмой, а продолжением блаженства зародыша в околоплодной жидкости. Существо попадало из матки матери в «матку природы», практически без переходов. Появление смысла через речь («интенцию говорения») проложило пропасть между говорящим и «не-Я», между субъектом и объектом.

С момента проповеди Адама человечество разделяется на две неравные половины: те, которые становятся его общиной и ориентированы на максимальную активизацию в себе виртуально открывшейся через следование Адаму частицы Духа Божьего; их очень мало. Другая, абсолютное большинство, — это люди, организовавшиеся в общество. Потому что как только исчезает слияние со средой, град начинает бить, дождь — мочить, огонь — жечь, и физическая жизнь превращается в страдание и крайне опасную авантюру. Те, кто не последовали за Адамом в общину (будущие кочевники) должны выстроить между смертным жалким индивидуумом и беспощадной природой демпфирующую защиту в виде организованного коллектива. Во главе этого коллектива оказываются те, кто несмотря на язык, сохраняют праязыковую память о блаженстве до Адама — о, собственно, подлинном Золотом Веке. Они превращают язык из инструмента поддержки смысла в инструмент реализации виртуального возврата в пра-время. Это жрецы. Для жрецов актуальна тема онтологической повреждённости человека. В этом концепте смешивается судьба земных тварей и судьба посланного к ним пророка Адама. Такое смешение одновременно есть и аберрация метафизической ретроспективы, которая неизбежно присутствует во всех традициях и сознательная подмена, которую жрецы также практикуют во всех традициях.

Мусульмане верят во второе пришествие Иисуса Христа, которого называют «Иса-Масих», то есть «Мессия Иисус». С точки зрения мусульман хазрат-Иса (святейший Иисус) является новым Адамом, согласно кораническому аяту, в котором говорится:

«Воистину, Иса для Аллаха таков же, как и Адам. Сотворил Он его из праха, потом сказал ему: „Возникни!“ — и тот возник». Священный Коран, 3:59

Аллах создал его без посредства физического отца из субстанции... В арабском тексте употреблено слово тураб — «земля», но «земля», «глина», и даже «огонь» в кораническом тексте являются названием различных модусов универсальной субстанции.

Что для нас это означает? Адам открывает цикл человеческой истории, внутри которой непосредственное следование жёсткому сюжету, провиденциальному сценарию. Это как постановка пьесы, написанной великим драматургом, которая реализована строгим режиссёром. Приход хазрата-Исы (мир ему) — нового и завершающего Адама — есть конец пьесы, конец строгой режиссёрской постановки, после которой актёры остаются на сцене предоставленные самим себе и начинают импровизировать, но поскольку их труппа — это не драматург и не режиссёр, а они — не творческие люди, а имитаторы, то они как могут воспроизводят обрывки отыгранной внутри адамического цикла пьесы по памяти в надежде, что в конце к ним явится кто-то, кто выставит им за импровизацию оценку: «единицу» или «пятёрку».

Нюанс в том, что после нового Адама — Иисуса Христа, закрывающего цикл, провидение посылает в мир последнего пророка, цель которого — последнее разделение на «козлищ и агнцев» (выражаясь библейским языком). Импровизирующие актёры предоставлены самим себе, но опять-таки их разделяет разнонаправленный вектор, который некоторых из них возвращает в общину, а большинство сгоняет в общество. Объективно община ждёт второго пришествия Иисуса Христа как подтверждения того, что виртуально открывшаяся в них от «первого Адама» частица Духа Божьего состоялась и стала подлинной. Общество же ждёт антихриста, который по фундаментальной интуиции жречества и следующих за ним пасомых, должен вернуть им Золотой Век, «океаническое блаженство» пра-времени.

Иисус возвращается в силе и славе как свидетель торжества Духа Божьего над субстанцией, что и было тайным подразумеванием метаисторической пьесы, в которой в качестве актёров играло человечество. Но рядом с ним выступает ожидаемый Махди (да ускорит Аллах его приход). Махди с арабского переводится как «ведомый»; он — потомок пророка Мухаммада (ﷺ), посланный Творцом как вождь верных людей в последней войне против антихриста, который направляется в каждом своём жесте и движении души и тела непосредственно Всевышним; после победы над антихристом Махди, который во время войны выступал рядом с хазрате-Исой (мир ему) возглавляет оставшихся в живых победителей (а среди них как мусульмане, так и христиане, не принявшие антихриста и не соблазнившиеся) и наполняет мир справедливостью, также как до этого он был наполнен злом и страданием. После этого периода торжества, в котором сами физические законы будут изменены, и которое в христианской традиции называется «хилиазмом» — тысячелетним царством — звучит труба архангела, и с этим звуком все умирают, а по второму гласу трубы — воскресают на Страшный Суд.