Конец Европы как цивилизационного критерия
Расхожим местом стала усталость Европы, деформированность её культурной матрицы, исчезновение её традиционных ценностей. До 1945 года это был рычащий волк или медведь, вздыбившийся в смертельной схватке с внешним миром. После 45-го Европа стала скулящим, больным животным, валяющимся в ногах победителей. Об этом часто говорится, как о само собой разумеющемся, но мало кто вдумывается в масштаб и глубину этого факта.
Ещё 40-50 лет назад в Европе были какие-то остатки жизни. Даже покорённая Германия, оккупированная, платящая репарации «Израилю» и всему остальному миру, ещё состояла из стиснувших зубы людей, сохраняющих тень былого упорства. «Ничего, переможем», — казалось, бормотали они, поднимая из руин вдребезги разнесённую страну (с помощью турок). Ничего этого не осталось.
Поколение, которому было 25 лет в 1945-ом, выбито полностью. Оставались 50-летние старики и пощажённые американскими бомбами малолетки. К 60-му году народилось новое поколение, оно представляло собой расслабленную труху в середине 80-х. Сейчас в Германии преобладает третье и четвёртое поколения. Это люди, которые дезориентированы полностью. У них нет в голове никакого дискурса, никаких векторов, никаких значимых для них экзистенциально конструктов. Они просто никто.
Конечно, ситуация в других странах Европы не столь обострённо жестока как в Германии. Но Германия — показатель. Она — авангард распада. Сегодняшние европейцы эпохи Брюсселя отличаются от европейцев времен Аденауэра и раннего НАТО не меньше, чем те — от героев «Великой армии Наполеона».
У современной Европы нет лидеров, нет ни аденауэров, ни тэтчер, не говоря уже о черчиллях и де голлях. Социум «съел» человеческий фактор настолько, что никто не может выйти за рамки гештальта «дрожащей твари». Если раньше находились европейцы, задававшие себе вопрос Раскольникова: «кто я, тварь дрожащая или право имею?», то теперь... Теперь сама постановка такого вопроса уже есть мыслепреступление.
Практически вся немецкая литература XIX века и вся русская попадают в запрещённый список экстремизма, составленного оккупационными цензорами. Собственно, это было сразу после войны. Сейчас эти цензорные советы уже не нужны. Никто и так не будет читать Гёльдерлина или писать стихи, как Готфрид Бенн. Не будет больше селинов, гамсунов...
Но не только явных лидеров не стало в Европе, рухнуло также и невидимое руководство. Высшая масонерия, над которой «не капало», теперь в полной растерянности. Дождь глобального разложения поливает её вовсю, а зонтиков у них, масонов, нет. И теперь они мокрые, как перепуганные курицы: кудахчут и бестолково мечутся, испуская невидимые миру слёзы.
Что же случилось с элитой Запада, почему она вдруг стала такой ничтожной? Когда говорят, что рыба гниёт с головы, то думают, что это метафора. Думают, что это о коррупции. Мол, сначала на лапу берёт министр, а в конце концов и рядовой полицейский. Это большое заблуждение. «Рыба гниёт с головы» — это о философии. На Западе её просто не стало. Кончились думающие люди. Прогнили мозги. На философском безрыбье в роли могучих раков раздвигают клешни славой жижеки и хабермасы, делёзы и левинасы...
Короче, всё это постмодернистская шушера, которая воспринимает философию, как предлог для интеллектуального мошенничества. Последним реальным философом был Хайдеггер, философская судьба которого неотъемлема от ушедшей в небытие Европы первой половины ХХ века.
Что же случилось с философией на её родине? Мы имеем в виду не Грецию и не Германию, а Европу в целом, как территорию торжествующего логоса. Мысль, которая довлела над человечеством от Платона до Гегеля, полностью исчерпалась. Хайдеггер просто констатировал коллапс интеллектуального контента Запада. Европейская мысль была ни чем иным, как всесторонне и глубоко продуманным пантеизмом. За редчайшими исключениями всё, что росло на европейской мыслительной грядке, было целиком посвящено повторению и возобновлению пантеистического дискурса.
Пантеистами были не только Спиноза и Шеллинг, но также Энгельс и Фейербах. Философия тождества разрабатывалась вглубь и вширь, и в конце концов удушила западную мысль эффективнее любой удавки. Долгое время этот дискурс приносил плоды. На базе эллинизма, особенно в аристотелевском выражении, были построены методики управления, которые позволили захватить и поставить на колени весь мир.
Успешность власти начинается с абстрактного мышления. Однако то, что хватало почти на 2,5 тысячи лет, выработано полностью. Философия тождества, пантеизм подошли к кризису, за которым начинается деконструкция, клоунское кривляние и симулякры умственной деятельности. Это не просто «Закат Европы». Европейская мысль последних трёхсот лет стала фактически эталоном для всего академического мира от Японии до Канады.
Крах этой философии — это крах глобальной цивилизации, по крайней мере, в её рациональной экзотерической части.
На территории Европы есть мусульманские диаспоры. Они опираются на исламские центры, большинство из которых находится под слишком сильным влиянием Саудовской Аравии. Это делает европейский Ислам изолированной параллельной реальностью, фактически невмешивающейся в европейскую судьбу. Мусульмане Европы окуклились, ушли в себя. Это связано с тем, что Ислам находится в состоянии зерна, которое ещё не дало зелёный росток в плане выведения наружу нового метафизического дискурса. Алемы традиционно запрещали последние восемь столетий калам — рациональный дискурс. Это сохранило зерно в неприкосновенности, не позволило его испортить эллинизмом.
Сегодня, когда эллинизм обанкротился даже в своих самых отдаленных постмодернистских исканиях, настало время исламскому зерну прорасти. Зная всё о технологиях западной мысли, мусульмане XXI века развернут такое понимание действительности, по сравнению с которой вся история философии Запада покажется сном садовника в сторожке.
Диаспоры в Европе станут одной из опорных площадок интеллектуального рождения новой уммы. Это будет умма пророка (САС), но подчинившая себе просторы и проблематику конца времени. И, конечно же, центр мира из Европы, где он был, возможно, каких-то пятьсот лет, снова перейдёт на Ближний Восток, который был осью мира на протяжении тысячелетий.