Выступление на конференции «Евразийство — будущее России» (2001) — ТЕЗИСЫ

1. Северная Евразия (Европейский север + Сибирь) традиционно во всех мифологиях и священных географиях являлась зоной тьмы. Для финнов это страна туманной Похьёлы, страна смерти, абсолютного холода. В библейской географии именно Северная Евразия выступает как страна Гогов и Магогов, где на бесконечных вымороженных, продуваемых ветром, просторах блуждают разрушительные орды, ждущие своего часа.

2. Северная Евразия — эта та часть мира, в которой материя особенно плотна, как в метафорическом так и в буквальном смысле. Понижение температуры препятствуют нормальной жизнедеятельности и создают благоприятные условия для деструктивных процессов, для развала и запустения. Энтропия в Северной Евразии как у себя дома. Поэтому высшей формой жизнедеятельности традиционно считается способность к организации любого трудового или социального процесса как форме противостояния естественному распаду.

3. Интеграционные процессы в Северной Евразии осуществлялись с начала новой эры походами гуннских и угро-финских кочевников с Востока на Запад. Пиком интеграции предавшим Северной Евразии единую политическую структуру было татаро-монгольское завоевание.

4. К этому моменту на территории Северной Евразии отчетливо проявились 3 духовных компонента, которые определили ее последующую судьбу. Это византийское наследие, Ислам и сибирский шаманизм.

5. Согласно традиции Чингисхан был благословлен на завоевание мира последними представителями великих шаманских родов, которые стояли на грани исчезновения к началу 13 века. Эти великие шаманские кланы были носителями так называемой первичной шаманской традиции, которая соединяла в себе гиперборейский и дальневосточный элементы. Шаманисты поручили Чингисхану создать в Северной Евразии анклав специфической евразийской спиритуальности (ментальности), способной оказывать сопротивление революционному потенциалу как Востока так и Запада.

6. Евразия по периметру окружена четко-выраженными цивилизационными инициативами, каждая из которых имеет хорошо проявленную идейную доминанту. На Западе это идея Рима, на Юге это цивилизация, основанная на чистом монотеизме, на Востоке это принцип азиатской бюрократии, наиболее совершенно выраженный в традиционном Китае и трансплантируемый чингизидами во все зоны татаро-монгольской оккупации. Собственно евразийской идеей, окруженной вышеназванными началами, остается шаманизм, прошедший путь упадка и дезинтеграции за последние несколько столетий, но тем не менее сохранивший свою идентичность.

7. Евразийская сущность выражается в смешении всех периферийных начал с этой шаманской основой, в результате которой наиболее радикальная беспримесная цивилизационная инициатива перерождается и обособляется от регионов своего происхождения. Самыми проигравшими в Евразии оказались Христианство и Ислам.

8. В условиях Евразии Христианство обречено было разделиться на господствующую церковь, стремительно теряющую авторитет в народных массах и противостоящие государству и церкви секты, в которых хотя и в экзотической, а иногда глубоко ошибочной форме, всё же продолжала теплиться суть первоначального христианства. Как ни странно, именно эти часто экзотические секты образовали духовный потенциал Евразии, благодаря которому она смогла на какой-то период переместиться в фокус большой истории.

9. Что касается Ислама, под двойным воздействием имперского византизма и автохтнонного шаманизма он оторвался от своих изначальных корней, превратился в архаически-традиционалистскую мистическую религию, основанную на социально-потранажной системе (отношение «шейхов» с их последователями). Парадоксальное различие в путях российского (евразийского) Христианства и Ислама в том, что если в первом секты аккумулировали революционный потенциал и стали своеобразным лагерем духовного радикализма, то их аналог в Исламе — суфийские тарикаты -превратились наоборот в заповедник идейного и социального конформизма, мощный инструмент гашения всякой пассионарности, еще присутствующий в исламизированных народах Евразии.

10. Соединение византизма с чингизидской бюрократией создало специфический социально-политический сплав, который можно было бы условно назвать «сталинитом». Характеристики «сталинита» были присущи уже романовской империи, но по-настоящему «сталинит» расцвел в Советскую эпоху. Причина этого ясна: революция проявила весь потенциал радикализма, сохранявшийся в христианском сектантстве и нон-конформистском Исламе Российской Империи. Все что было пассионарного вышло с оружием на улицу, а потом либо было истреблено, либо подчинено сталинской системой. При Сталине исчезла оппозиция между организованной имперской материей и свободным народным духом.

11. Последний период советской бюрократической империи характеризовался тем, что народы, населяющие Евразию пришли к осознанию, что все элементы, составляющие их ментально-идеологическую сферу фальсифицированы и лишены корней. Начнем с Ислама. Мусульмане обнаружили, что во главе мечетей стоят невежественные ставленники КГБ, а на народном уровне существует в лучшем случае набор, не имеющих отношения к Исламу, архаических традиций и пережитков, которые выдаются за Ислам, превращая, исповедующие этот религиозный суррогат, народы в провинциальный туземный «отстой». Наиболее искренняя часть молодежи, поднявшая бунт против этого положения дел была объявлена ваххабитской, т. е. не соответствующей евразийско-шаманским стандартам. В Христианстве произошло нечто подобное. Те, кто проснулись от специфического евразийского наваждения, обнаружили, что они имеют дело не с христианской церковью, а с институализированным дедом морозом и ушли в новый второй или третий по счету раскол, оставаясь при этом в незначительном меньшинстве. Национал-патриоты и государственники точно также обнаружили что фальсифицированы самые корни той имперской структуры, которой они поклонялись. Они обнаружили, что пока жили догмой о последнем Третьем Риме, потихоньку и не заметно возникли и окончились уже четвертый, пятый и шестой Римы (в самом деле, никто не подумал, что создание Петром Великим нового центра Санкт-Петербурга было вызовом политической доктрине Фелофея, тем более что петербургская империя была основана на радикально ином принципе чем Московское царство). Пятым Римом можно было считать ленинский переезд из Смольного в Кремль, а шестой начался после 34-го года. Таким образом, ельцинско-путинская Москва может претендовать от силы на статус седьмого Рима. Что полностью анигилирует эту идею в евразийском контексте.

12. Подводя итог, можно сказать что повсюду на территории СНГ торжествует лишь симбиоз шаманизма и азиатской бюрократии, причем шаманизм в наше пост-научное информационное время принял характер «национальной идеи», приправленной солидной дозой космизма и ньюэйджа. Типично в этом отношении является культурно-идеологоическая ситуация, сложившаяся у народов Северного Туркистана — киргизов и казахов. При минимализации роли Ислама у них особый статус получили разрозненные элементы архаической шаманской традиции дожившей в вид предрассудков до наших дней в сочетании с самыми грубыми формами политической коррупции и азиатского бюрократизма. Все это в принципе имеет отношение практически ко всем народам СНГ, имея лишь варьирующиеся от места к месту проявления.

13. Характерным следствием этого погружения в национал-шаманизм (форму пост-имперского сознания) является растущая пассивность во всех областях жизни: покорность перед бюрократами, опирающимися на криминальный элемент; угасание представлений о себе как о субъекте международного права; отсутствие тяги к знаниям и к образованию; неверие в идеальные начала, несводимые к чисто шкурным благам и т. д. Все это вместе внушает глубокую тревогу за судьбу человеческого фактора на пост-советском пространстве. Представляется что «сталинит» как специфический феномен евразийского духовного котла должен пройти еще полный цикл разложения, прежде чем возникнет прорыв совершенно нового человеческого материала, способного реализовать на территории бывшего СССР принципиально свежий и универсально значимый проект.