Панисламизм: иллюзия или неизбежность? Часть 1

16 июня 2004

Панисламизм: иллюзия или неизбежность? Часть 1

Шафиг Пшихачев и Гейдар Джемаль

С. Корзун: Здравствуйте! Добро пожаловать на очередное заседание нашего телевизионного дискуссионного Интернет-клуба «Полит Х». Сегодня мы обсуждаем тему ислама. В нашей студии — трое гостей: Шафиг Пшихачев, исполнительный директор координационного центра мусульман Северного Кавказа, Гейдар Джемаль и у микрофона (во второй части будет перед вами) журналист, сотрудник «Независимой газеты», главный редактор приложения «НГ-религия» Марк Смирнов. Добрый день! Я знаю, что Марку очень хотелось бы обсудить помимо всего прочего тему панисламизма, поэтому мы ее оставим на вторую часть. А сначала попробуем определить место ислама в современной России. Ислам — одна из религий, существующих на территории России. Это особая религия в ряду других религий или нет? Как Вы думаете, Шафиг?

Ш. Пшихачев: Наш пророк Мухаммед сказал так: «В плеяде пророков я представляю тот последний кирпич, который доложен в завершение строительства здания». Таким образом он не выделил себя из плеяды пророков. Это значит, что исторически Всевысшим в развитии человеческого сообщества были представлены иудаизм, христианство, ислам и предыдущие языческие религии. А для тех, кто исповедует эту религию, это является особой религией.

С. Корзун: Принято считать, что Россия — православная страна, и в этом смысле другие религии чужеродны. Что Вы можете сказать по поводу России, Гейдар?

Г. Джемаль: Я недавно набрел на информацию, что вышел из печати некий «Справочник русского человека». Это патриотический, радикально националистический справочник, что видно из самого названия. Там исламу отведена страничка, и сказано, что нужно добиваться, чтобы с исламом сохранять союзнические отношения, но при этом крайне настороженные, и надо помнить, что это враждебная религия, близкая иудаизму. Забавно то, что все эти термины в справочнике не определены, что такое «иудаизм», что значит «партнерские отношения». Ислам — это больше чем религия. Но когда мы говорим «больше чем религия», мы имеем в виду современное понимание религии, установленное после якобинской революции, когда возникло понятие логицизма. Был ли иудаизм в современном понимании во времена судей или царств? Конечно же, нет. Это интегральная идеология и организация социума, смыслополагающее направление, т. е. то, ради чего мы живем. Советским людям, которые имели марксистскую идеологию, легче это понять, потому что это глобальная программа построения некоего общества, осуществление некой сверхзадачи. Это тень религиозного подхода, который является доминантным в исламе. Поэтому сегодня идут споры, с исламом или против ислама, т. е. все обсуждают, союзник он или нет.

С. Корзун: Марк, Вам слово: место ислама в современной картине России?

М. Смирнов: Ислам занимает громадное место в России, поскольку это пространство — евроазиатское. Соседство христианства и ислама дает уникальный симбиоз двух древних религий. Это и важная социально-политическая проблема, потому что российский ислам тем и уникален, что он всегда был вынужден жить рядом с русским этносом. У зарубежного ислама существуют свои проблемы, и я опасаюсь, как бы российский ислам не пошел по пути арабизации, идей пантюркизма или панисламизма.

С. Корзун: Существует ли российский ислам?

Г. Джемаль: Евразийство в контексте разговора об исламе меня всегда шокирует. Причем здесь география? Ислам есть и в Австралии, и в Америке. Это универсальная идеология, которая берет человека как единицу, как глобальный антропологический факт. Почему надо говорить о христианстве, исходя только из того, что это европейское явление, когда есть и папуасы-христиане. Ислам в этом смысле — еще более универсальная доктрина. Ислам не терпит цивилизационного дискурса — диалога, столкновений, для него нет культурно-цивилизационных окрасок. Есть мусульмане и не мусульмане, причем каждый может стать мусульманином.

С. Корзун: Так же как исповедовать любую другую религию.

Г. Джемаль: Не совсем.

Ш. Пшихачев: Рассуждать, особая ли религия — ислам в России, не приходится, потому что исторически ислам имеет свое место в России. Начиная с тех времен, когда перед Киевской Русью при князе Владимире стоял вопрос, какую религию исповедовать. С тех пор ислам — неотъемлемая часть культуры русского народа.

С. Корзун: Гейдар утверждает, что вначале было мироустройство. Ислам — это некое мироустройство, и часть его находится в границах России. Шафиг, существует ли российский ислам?

Ш. Пшихачев: Я всегда избегаю трактовки «российский ислам». В России есть народы, для которых ислам стал органической религией.

С. Корзун: Северный Кавказ, особенно в последние годы, — очень горячая точка. Можно ли по Северному Кавказу понять, как взаимодействуют ислам и христианство?

Ш. Пшихачев: Я могу отметить такую интересную особенность, что на Северном Кавказе взаимное уважение и любовь людей, исповедующих ислам и христианство, проглядывается на каждом шагу.

С. Корзун: В Татарстане хуже?

Ш. Пшихачев: Я не хотел бы сравнивать, хуже или лучше в Татарстане. Но я 15 лет проработал муфтием в Кабардино-Балкарской республике и сегодня являюсь исполнительным директором координационного центра мусульман Северного Кавказа, который объединяет 7 духовных управлений и 9 субъектов Южного федерального округа, и могу сказать однозначно, что там, как нигде в России, есть взаимное уважение.

С. Корзун: Многие утверждают, что религиозный элемент — очень сильный элемент в противостоянии, которое наблюдается на Северном Кавказе. Это борьба с терроризмом, как утверждает государство, или война, ведущаяся федеральными силами против повстанцев и сепаратистов. Какую роль играет здесь элемент ислама?

Ш. Пшихачев: Мы с первого дня заявляем, что там нет религиозного фактора. Есть использование религиозного лозунга.

Г. Джемаль: Как можно отличить использование лозунга от наличия фактора? Люди в 17-м году боролись за светлое будущее: они использовали лозунг коммунизма или они были коммунистами? Исходя из того, что мне известно, я могу сказать, что националисты-сепаратисты, которые боролись при Дудаеве в первую войну за отдельную Ичкерию, в итоге собрались под Кадыровым. А те, кто сегодня ведет борьбу, во-первых, не завязаны на сепаратизм Ичкерии, во-вторых, являются интернациональным образованием, и конечно, это люди, стоящие на исламской позиции. То есть это мусульмане, а не национал-сепаратисты. А национал-сепаратистов Кадыров привлек новой ичкерийской перспективой, согласованной с Кремлем, т. е. все, кто был на националистических позициях, отказались от прямого противостояния Кремлю.

С. Корзун: То есть сейчас против федеральных сил выступает ислам?

Г. Джемаль: В данный момент это исламский фактор, который объединяет дагестанцев, вайнахов, да и русские там есть.

Ш. Пшихачев: Так можно судить, не находясь там. Я оттуда уехал год назад, бываю там 3-4 раза в год. Мы отслеживали все события, как их можно трактовать, и я не могу подтвердить мнение уважаемого мной Гейдара Джемаля.

Г. Джемаль: Но Вы же с воюющей стороной не беседовали? Как Вы могли отслеживать?

Ш. Пшихачев: Почему? Встречались и беседовали.

Г. Джемаль: Яковенко недавно выступил и сказал, что надо привлекать ОИК к переговорному процессу. Это и моя мысль. Я считаю, что, только привлекая зарубежный исламский фактор, можно урегулировать сегодняшние проблемы в Чечне, потому что на той стороне воюют не сепаратисты: там люди ориентированы на международный дипломатический дискурс, военно-дипломатическую интригу. Там внятно иностранное исламское посредничество. Другое дело, что из активно противостоящих федералам элементов такие режимы, как саудовский монархический режим, или пакистанский, себя дискредитировали. Там нет доверия к истеблишменту стран ОИК. Но есть другие факторы, которые можно подключить к посредничеству. Этот вопрос решаем именно в исламском поле.

С. Корзун: Марк, у Вас есть вопросы по внутрироссийской жизни ислама?

М. Смирнов: У меня есть несколько ремарок по поводу вышесказанного. Российский ислам, конечно, существует. Только не надо его путать с русским, потому что обращение русских в ислам действительно существует, но это малочисленный элемент. При этом российский ислам, который имеет свое начало в имперский период царской России, начиная хотя бы с Екатерины II, которая учредила духовное управление и сделала это специально как аналогию епархиальному управлению русской православной церкви. И то, что сегодня на территории России существует два мусульманских центра (один из них возглавляет Талгат Таджуддин, другой — московский муфтий Гайнутдин), говорит о том, что российский ислам есть, и он хочет отделить себя от иностранного влияния, от террористов и ваххабитов. Очень трудно в действиях сепаратистов выделить ту часть, которая как будто совсем не связана с религией. Сегодня многие российские представители ислама говорят, что ислам — это мирная религия и никакого отношения к терроризму не имеет. И в то же время существует центр «Ислам против терроризма», созданный при московском муфтияте, который занимается борьбой с терроризмом. Отсюда их апология — они пытаются возразить тем мусульманским проповедникам, книги которых активно издаются, а некоторые запрещены судом, где проповедуются идеи, чуждые российскому исламу.

Г. Джемаль: Здесь много непонимания и хаоса. Эти запреты совершенно некорректны. Кроме того, запрещена одна книжка, а составлены списки муфтиятами, которые являются общественными организациями, и ФСБ, руководствуясь этими нелегальными списками, выискивает эти книги, и часто некомпетентно.

С. Корзун: Но книги есть, призывающие к священной войне?

Г. Джемаль: Священная война — это один из императивов ислама, она связана с защитой дома, имущества, чести, религии и самой жизни мусульманина. Ни одна религия, кроме толстовского понимания христианства, не учит капитулянтству и тому, что человек должен отдать себя на милость агрессора. То, что называется священной войной, так всех пугает, а это просто установка мусульманина на то, он не должен позволять вытирать о себя ноги. А что касается ваххабитов, это отголоски истории ислама. Сегодня ислам приобретает другую актуальность, он становится мощной авангардной интеллектуальной силой, потому что ислам защищает униженных, угнетенных и обездоленных. Если мы взглянем на Ближний Восток, мы увидим, что исламский фактор — это сопротивление империализму. В России забыли слово «империализм», а он существует. Звериный лик империализма — это «Томагавки», бомбардировщики. А ислам грудью встает на защиту народов.

С. Корзун: То есть это мощный политический элемент?

Г. Джемаль: Политический и социальный, потому что никто не отменял полюса богатства и бедности. Марксизма больше нет, и он сегодня не возглавляет мировой протест.

С. Корзун: Богатство христианства, униженность ислама...

Г. Джемаль: Нет никакого богатства христианства! Это по-прежнему великий и многоликий зверь — Римская империя, которая расплодилась: есть Рим в виде Лондона, Парижа, вашингтонского Капитолия. Это империализм. Никакого христианства там нет, мы живем в постхристианскую эпоху.

С. Корзун: Мы плавно перетекаем от российских проблем к общемировым, и после короткого перерыва я приглашаю в эту студию Марка Смирнова. А Ваш покорный слуга будет у микрофона.

politx.ru