Текст пресс-конференции «Есть ли будущее у мусульман в России?»

Текст пресс-конференции «Есть ли будущее у мусульман в России?», состоявшейся 24.06.08, в которой приняли участие председатель Исламского комитета Росии Гейдар ДЖЕМАЛЬ, лидер Общенационального митинга Магомед ХАЗБИЕВ и адвокат Муса ПЛИЕВ

Гейдар ДЖЕМАЛЬ: Вопрос, по которому приходится выступать, — это вопрос крайне болезненный, существующий не один год, и даже не одно десятилетие, поскольку проблемы начались еще в советское время, и начались они вскорости после вступления ограниченного контингента на территорию Афганистана. Это уже тогда начало сопровождаться в центральных СМИ, в партийных СМИ атакой на Ислам и мусульманскую цивилизацию.

Однако сегодня это приобрело те формы, которые прямо угрожают стабильности российского государства, или, точнее говоря, российской цивилизации. Совершенно понятно, что сегодня общаться с внешним миром, с цивилизациями, которые окружают Россию, можно при условии фундаментальной стабильности или, по крайней мере, выраженной воли к тому, чтобы ее обрести. Это выражено в выступлениях очень многих деятелей. В том числе, недавно Кондолиза Райс в своей статье в «Нью Йорк Таймс» отчетливо сказала, что стабильность в отношениях с Соединенными Штатами является главным критерием и она будет устанавливаться в государствах даже путем военного насилия над ними. То есть стабильность будет устанавливаться путем военного насилия над теми странами, в которых эта стабильность, по мнению американцев, отсутствует.

Совершенно понятно, что отсутствие стабильности в какой бы то ни было стране и, тем более, в России — это прямой вызов ее государственной безопасности, прямой вызов ее суверенитету.

Что же происходит в России с мусульманами? Крупнейший после титульной православной русской нации компонент российской цивилизации — мусульмане — подвергается преследованиям, причем во все возрастающих размерах и все более и более провокационным. Сотни сфабрикованных дел. Можно перечислять — это просто заняло бы лишнее время, все ситуации можно легко найти самим в Интернете — сотни дел, которые на слуху, которые имеют явную фабрикацию, по которым были позитивные, то есть оправдательные приговоры судов присяжных, которые потом грубо пересматривались, под теми или иными предлогами эти приговоры отменялись, и эти люди сегодня находятся в заключении, хотя их алиби бесспорно установлено.

Кроме того мы все видим, что множится список запрещенной литературы. Мы все видим, что происходит в республиках, в субъектах с титульными традиционно мусульманскими этносами — там происходит жесточайший прессинг против верующей молодежи; там происходит фактически узурпация местными коррумпированными кланами политической власти. При этом они уповают на поддержку центра и, уповая на эту поддержку наносят губительный вред собственному народу, собственной молодежи, идут на пролитие крови.

Среди молодежи, которая является будущим, реальным будущим этих народов, этих республик. Все это вместе образует обстановку, которая приобретает характер нетерпимости. Это приводит Россию на грань взрыва, на грань нестабильности.

Совершенно определенно можно сегодня сказать, что широковещательные утверждения о том, что вооруженное сопротивление разгромлено, что итогом восьмилетнего правления Путина стала победа над вооруженным кавказским сопротивлением, — это неправда, мягко говоря. Вооруженное сопротивление существует, оно крепнет, приобретает иные формы и становится не национал-сепаратистским и параполитическим, как было в прошлом, а политическим и интернационалистским, то есть освобождается от национал-сепаратистских черт. А это гораздо опасней для России, чем если бы это был внешний параполитический национал-сепаратизм, который легко локализуем, изолируем и побеждаем. Нынешняя форма сопротивления является гораздо более опасной и гораздо более далеко идущей.

В этих условиях совершенно понятно, что необходимо принципиально менять формат отношения к мусульманам. Мы в этой связи выдвигаем отчетливые пять требований к власти.

Первое требование к власти: допустить мусульман в политическую жизнь России, то есть дать возможность мусульманам полноправно как самостоятельной группе, как самостоятельной части российской цивилизации оказывать влияние на формирование как внутренней, так и внешней политики, оказывать влияние на выработку внешнеполитического курса, быть мостом между Россией и внешним исламским миром. Я хочу сказать, что попытки создать такие партии, в которых исламский фактор был закамуфлирован, делались и раньше, те же «Патриоты России», которые настолько закамуфлировали свой исламский фактор, что перестали быть нужными мусульманской общине, перестали быть нужными мусульманам и по-тихому исчезли. Речь не идет о конфессиональных партиях, речь идет о политических организациях и движениях, которые ставят перед собой задачи, учитывающие вовлечение мусульман в политику и интеграцию их в общественную и государственную жизнь в России. Это первое, главное требование.

Второе требование — это свободные выборы в республиках с титульным проживанием традиционно мусульманских этносов. Понятно, что свободные выборы необходимы всей России. Но вместе с тем также понятно, что выборы мэра в Рязани более свободны чем то, что может произойти в Кабардино-Балкарии, в Ингушетии или Дагестане. Совершенно понятно, что это разные уровни свободы. Мусульмане требуют, чтобы свобода распространялась и на них также и, вместе с тем, чтобы уровень свободы в России вырос для всех.

Третье требование — это допуск мусульман в СМИ. Пора прекратить порочную практику, при которой СМИ являются изолированной площадкой, которая реализует только сигналы, исходящие из узкого элитного круга. Необходимо прекратить третирование мусульман как граждан второго сорта в информационной сфере.

Четвертое требование — это пересмотр полит дел по тем совершенно очевидным фальсификациям, в результате которых сегодня невинные люди томятся на зонах.

И пятое требование — прекратить позорную практику запрета на мусульманские книги. Прекратить запрещать книги, как если бы речь шла о средневековой Испании или о Третьем Райхе. Прекратить запрещать книги, которые имеют многовековую практику богослужебного использования, являются частью мировой цивилизации.

Вот эти пять требований мы намерены сформулировать в письме к власти, в открытом письме от мусульман и начать кампанию по сбору подписей. И мы надеемся, что власть, которая озабочена судьбами России — мы также на это надеемся, — услышит наше обращенное к ней требование, примет его во внимание, пойдет на определенные шаги. И у нас тем более оснований на это надеяться, что существуют различного рода сигналы и выступления, не говоря уже о таких явных, как, например, высказывание господина Гондмахера, который, говоря с иностранными корреспондентами, заявил, что новый президент Дмитрий Медведев ведет тихую борьбу с силовиками за либерализацию общества. Мы приветствуем такие сигналы, они обнадеживающие, и мы считаем, что не все потеряно, у нас есть надежда. Чтобы помочь власти, мы как люди, которые любят Россию и хотят ее сохранить, предпримем шаги, чтобы мобилизовать мусульманское общественное мнение в поддержку этих шагов к либерализации.

А сейчас я хотел бы представить своего коллегу, Магомеда Хазбиева, который скажет несколько слов о ситуации, сложившейся конкретно в Ингушетии, которая прекрасно проиллюстрирует то, что я только что сказал.

Магомед ХАЗБИЕВ: Сегодня все в курсе, что творится у нас в республике. Я являюсь лидером Общенационального ингушского митинга. Как, с чего эти митинги начались, все в курсе в России. У нас начали пропадать люди просто так, у нас начали расстреливать людей просто так. Никто не знает, за что. Убили, положили пистолет, засунули в карман гранату, положили рядом табличку «ваххабит» и ушли. Но чем этот «ваххабит» занимается, и что значит вообще слово «ваххабит», в республике не знает никто. Мы сами пытались как-то об этом узнать, вели беседу с теми людьми, которых называют ваххабитами, и пришли к выводу: если человек носит бороду, то он ваххабит; если женщина не ходит голая, не выставляет своих прелестей напоказ, если она одета так, как велит Коран без разницы, так же велит и Библия, если женщина ведет себя так, как положено мусульманке — она ваххабитка и ее братья тоже ваххабиты. Если мужчина не пьет, не курит, не занимается прелюбодеянием, если он не отсиживается в ресторанах, в казино, то он ваххабит.

Там очень много нюансов разных, по каким признакам, по которым называют человека «ваххабистом». Мы хотели бы, чтобы духовенство России, муфтият, приняли какие-то меры по поводу этого слова «ваххабит», откуда оно вообще пришло к нам в республику, кто этих людей так называет. Зачем обществу нужны люди, которые день и ночь пьют, занимаются неизвестно чем, вместо того, чтобы созидать, творить благое, жить ради своего народа, жить ради республики, жить ради страны. Получается, что ты должен воровать, обворовывать республику, лгать, пить... Если такие люди считаются нормальными в данный момент в России, то как жить дальше, я не знаю.

Все это началось с того, как в 2002 году к власти пришел президент республики Зязиков Мурат Магомедович. Были развязаны руки...

Вы знаете, в 1994 году была война в Чечне. Как братья, ингуши многие пошли туда на войну. Я не говорю сейчас про религию Ислам, даже будучи язычниками мы были братьями с чеченцами. Каждый ингуш, кто видел в чеченце брата, пошел на эту войну. После того, как война закончилась, эти ингуши пришли и осели дома. Ну брат пошел помочь, это понятно... Чеченцев амнистировали, но ингушей — нет. И начали заскакивать в дома, расстреливать, убивать, забирать, пытать... Многие из них ушли в лес. Таким образом хотели решить проблему, наверное, ваххабизма или чего, но эта проблема у нас не решается. У нас каждый день взрывают, каждый день убивают, каждый день расстрелы, казни, людей увозят, они пропадают, никто не знает, куда они деваются. Приходят в масках, в форме, не показывают никаких документов, просто так люди увозятся, они пропадают. Это очень страшная проблема на Северном Кавказе, не только в Ингушетии, это происходит и в других регионах. Я думаю, нужно всем собраться и решить вопрос, что там творится, и кто такие «ваххабисты». Если всё будет так продолжаться, я думаю, вскоре Россия потеряет Кавказ. Потому что то, что творили с кавказскими народами на протяжении 60–70 лет, мы все прекрасно знаем. Несмотря на сотни героев Великой Отечественной войны у ингушей, город-герой Малгобек, который не дал пройти немцам к грозненской, к Малгобекской нефти — ингуши и чеченцы встали на защиту — наш народ, ингушский и чеченский, вайнахский народ был выслан в Казахстан. По пути большинство ингушей и чеченцев умерли, остальные умерли от голода и холода в Казахстане. Но после этого мы вернулись. Как вы знаете, ингуши не смогли заселиться в свои дома. Это Пригородный район. Город Владикавказ и Пригородный район — это исконные ингушские земли. Никто не смог заселиться... Люди, старики приходили, начинали драться, говорить: «Выйдите, это наши дома», их расстреливали и сажали за это. После этого они просто подходили, стояли, плакали, смотрели в свой двор, но могли заселиться... Всё это утихомирилось, всё это как-то уладилось. Обратно, 92-й год, еще один геноцид над ингушским народом. Около 60 тысяч человек были вынуждены уйти со своих земель. По сей день сотни пропавших без вести на территории Северной Осетии, тысячи убитых. По сей день не решается этот вопрос. Вот все эти мины, которые заложены за 60–70 лет... Я не говорю «мусульмане», «джихад»... Я думаю, не нужно быть мусульманином и объявлять джихад, когда мужчина на протяжении 60–70 лет видит со стороны властей такое отношение к своему народу... Я думаю, человек не должен быть мусульманином и объявлять джихад, чтобы взять в руки оружие и сказать «Хватит!» Когда ты приходишь во все инстанции, в прокуратуру, в РОВД и куда только не обращаешься, а над тобой просто начинают смеяться, то человек просто не знает, что делать.

Это вопрос очень серьезный и его нужно решать. Решать срочно, если так будет продолжаться, это никто уже не сможет остановить. Для этого мы сегодня делаем все, мы делаем митинги, вы знаете, их разгоняют. Мы объявили сбор подписей в поддержку Руслана Султановича Аушева. Это единственный человек, который сможет остановить эту ситуацию в республике. Но почему-то Москва этого не хочет. Руслан Султанович Аушев — не герой ингушского народа, он не умирал и не лез под пули за свой народ, он герой Советского Союза, он за Россию боролся... он доказал это в том же «Норд-Осте», в том же Беслане. И мы не просим за своего героя, мы не просим никому больше не известного человека вернуть в республику, мы просим человека мирового масштаба, мы просим героя не нашей республики, а героя всей страны вернуть в президенты своей республики. Только он сможет справиться с этой ситуацией, только он сможет навести порядок в республике. Но пока нас не слушают. Мы собираем подписи, к концу месяца мы завершим сбор подписей, предоставим их прессе, а потом отвезем их в администрацию президента России. Я не знаю, что будет, но мы надеемся, что нас послушают. Если не послушают, то будем дальше продолжать вести борьбу с этим террором.

Гейдар ДЖЕМАЛЬ: То, что рассказал Магомед, — это конкретная иллюстрация того, что я говорил о дестабилизации в России, об угрозах с учетом дестабилизации для ее исторического существования в контексте того, что вокруг сидят жирные коты, которые только и ждут, чтобы ситуация дошла до критической точки, чтобы использовать это как площадку для вмешательства. Сейчас я хочу предоставить слово своему другому коллеге, Мусе Плиеву, адвокату коллегии адвокатов «Инфра-Юр».

Муса ПЛИЕВ: Касательно темы пресс-конференции «Есть ли будущее у мусульман в России?», нас, конечно, интересует правовая сторона этого вопроса. Сегодня в судах Российской Федерации, вы знаете, складывается такая судебная практика, что при наличии огромного количества материалов, свидетельствующих об алиби, материалов, которые опровергают доводы прокуратуры, тем не менее, выносятся прямо противоположные решения и приговоры, которые формируют, к сожалению, российскую судебную практику. Это безусловно очень важно в контексте этого вопроса, так как мы знаем, что та судебная практика, которая сформировалась сегодня в России, возможно будет иметь негативные последствия в будущем. Сегодня очень много литературы по экспертизе, по заключению всевозможных экспертов, некоторые из которых не имеют стажа экспертной работы, соответствующего образования, познаний в области филологии и так далее, и так далее, принимаются судами за основу и принимаются решения о признании материалов экстремистскими. Это очень тревожный фактор, который дает право сегодня суду и другим органам, в том числе и следственным любой неугодный материал относить к разряду запрещенных. Как правило, это бывают даже теологические труды, исторические труды, что совершенно недопустимо.

Что касается лиц, которые исповедуют Ислам, очень часто встречаются и в местах лишения свободы, и в защите в судах Российской Федерации, я могу сказать, что очень часто людей привлекаю к уголовной ответственности по сфабрикованным делам, по дела, по которым нет абсолютно доказательств, тем не менее, за определенные их мнения, убеждения, за выражение своих идей, да и вообще, можно сказать, за то, что они правильно, должным образом отправляют религиозные обряды, признают виновными в совершении определенных преступлений и отправляют в места лишения свободы. Более того, я вам скажу, что касательно экстремизма, признания материалов экстремистскими мы с журналистской Хамидуллиной пытаемся уже которое время, обращаемся в прокуратуру Москвы, недавно замоскворецкий суд нам отказал в признании действий прокуратуры Москвы незаконными, мы обращались с жалобой на действия прокуратуры Москвы, которая до сих пор не приняла никакого решения по нашему заявлению о признании экстремистскими материалов миссионера Сысоева, который прямо в своих книгах оскорбляет Ислам, оскорбляет Пророка и так далее, но прокуратура Москва и Замоскворецкий суд не усматривают в этом ничего плохого. Вот такое отношение, вот такие двойные стандарты, когда по отношению к определенной религии проявляется спокойное отношение, а по отношению к другим религиям применяются самые жесткие меры, в том числе лишение свободы, признание материалов экстремистскими, это не создает доверия у мусульман к власти, а авторитет власти напрямую зависит, на мой взгляд, от того, каким образом соблюдаются права и свободы разных, в том числе этнических, групп. Поэтому мы пытаемся на определенном уровне сейчас влиять на эти процессы, обращаться в органы государственной власти, в прокуратуру, в суды и так далее, и так далее, но наши обращения, наши старания, они пока тщетны, нас не слышат.

Сейчас в связи с этим мы думаем о создании Исламского правового центра, который может стать тем органом, который даст возможность представлять интересы мусульман в органах государственной власти Российской Федерации.

Сложившееся положение нас очень тревожит и мы тщательно будем разбираться в каждой ситуации и оказывать всевозможную помощь лицам, которые страдают от репрессивной машины за их убеждения, за их идеи.

Гейдар ДЖЕМАЛЬ: Чтобы немножко наполнить скандальной фактурой то, что было сказано, я напомню, что недавно суд города Городищи неожиданно признал запрещенной, вынес решение о запрещении, внесении в список запрещенной литературы «Завещания» Хомейни, которое было написано в 1982 году и является одним из фундаментальных политических документов союзной Российской Федерации Исламской Республики Иран. Два года после 2006 года мнения экспертов, двух девушек, одна из которых три года проработала, по-моему, филологом, а другая психологом года четыре проработала, они вынесли решение о том, что «Завещание» Хомейни принадлежит к экстремистской литературе, опираясь на пару учебников по нейролингвистике. Базой для этого решения была фраза: «Ни под каким видом рабочие и крестьяне Ирана не должны принимать зависимость от иностранного господства». Эта фраза была процитирована в качестве образчика экстремизма. Этот маразм, на самом деле, «маразм» в кавычках, потому что два года люди ждали определенного момента и вот сочли именно нынешний момент, когда Дмитрий Медведев начал либерализацию в процессе тихой войны с силовиками, они решили такой интересный ход применить. Суд города Городищи, постановление обязательно для всей России, между прочим. Или что касается того, как относятся в России к судам присяжных. Три человека томится сегодня на зонах по обвинению во взрыве газа, газопровода в Бугульме. По их поводу был суд присяжных, который установил их алиби, полное неимение отношения к этому делу. Более того, первая реакция правоохранительных органов, явившихся на место происшествия: «Это была техническая неполадка, техническая авария». После этого это было волюнтаристически переквалифицировано ФСБ в теракт. Три человека, кстати, проживающие в разных городах, не подходившие близко к этой точке... Суд присяжных был дезавуирован на основании того, что у одного из присяжных был административный штраф за неправильную стоянку, у другого — какие-то неприятности с племянником. Известно, что пул присяжных подбирается именно таким образом, чтобы его можно было дезавуировать в любой момент, когда они выносят неугодное прокуратуре решение. Причем, что интересно, новый состав присяжных, вынесший решение о виновности этих ребят, не отменил предыдущее решение суда присяжных. То есть, есть два решения: одно — виновны, другое — невиновны. Эти трое получили срока от 9 до 13 лет. Это один из бесчисленных примеров. Причем, надо сказать, что двое из этих ребят — это узники Гуантанамо, которые были возвращены американцами в Россию, потому что были признаны невиновными, то есть состава преступления не было обнаружено. Они томились два года без всяких прав в клетках, и потом американцы признали их невиновными, отдали их сюда, для того чтобы над ними тут издевались дальше.

Вот такие примеры составляют фон обыденной массовой жизни двадцатимиллионной общины мусульман в России.

Вопрос: Гейдар, с чем Вы связываете, такое отношение? По-вашему, это федеральная целенаправленная политика, из центра, из Москвы? Насколько я поняла, что Вы считаете, что это попытка силовиков, отстраненных фактически от большой политики в России, найти внутреннего врага и повысить свою значимость за счет травли и уничтожения его?

Гейдар ДЖЕМАЛЬ: Ну вообще-то эта линия началась тогда, когда они еще не были отстранены и у них не было проблем повышения значимости, они повышали ее очень эффективно всеми способами. А на самом деле было просто признано какими-то в их среде политтехнологами, что для мобилизации общества необходимо иметь внутреннего врага, что это старый и заслуживающий внимания рецепт, который действен: нужно иметь внутреннего врага. На роль врага оптимальнее всего подходят мусульмане, потому что это совпало с вектором внешнеполитической деятельности американской администрации, после 11 сентября был объявлен крестовый поход, и Путин выбрал союз с Америкой против Ислама как гарант возвращения России в мировые державы, в статус великих держав за счет Старшего брата на платформе похода против Ислама.

Кроме того, тут есть один очень хитрый момент. Не случайно многие наблюдатели извне обращают внимание на то, что в России, в последнее особенно время, множится количество конференций, симпозиумов, съездов, в том числе международных, посвященных Исламу. Вчера, например, в РИА «Новости» аятолла Тасхери встречался с научной общественностью, был симпозиум, встреча, которая вызвала интерес в СНГ. е звонили из Баку, интересовались" «А вот почему такое количество конференций в России проходит? Что, Россия вдруг стала дружить с исламом?» Нет. Есть двойной стандарт: одна политика «навынос», на мусульман извне, то есть это конференции, это симпозиумы, это встречи и так далее; а другая политика — по отношению к мусульманам внутри, она не имеет ничего общего с этой благообразной, состоящей из конференций политикой, которая «навынос». Создается, с одной стороны, для арабов, для иранцев, для малайцев имидж России, повернутой к Организации Исламская Конференция, повернутой к ШОС, к странам «третьего мира», а с другой — идет жестко отрабатывание этой вот доктрины образа внутреннего врага. Поэтому эта практика существует не год последний, а уже как минимум лет восемь в таком вот запредельном, зашкаливающем духе. Если, допустим, в первую чеченскую войну всё-таки была создана партия Союз мусульман России, призванная компенсировать издержки этого противостояния, и, с одной стороны, была идея, что там, сепаратисты, которые используют лозунг Ислама, крышу Ислама, а с другой стороны — Союз мусульман России, который стоит на действительно мусульманских позициях, стремится к интеграции в российское общество, стремится формировать российскую политику и т. д., то не забудем, чем кончилась эта линия с приходом президента Путина — это было всё разгромлено. Лидер Союза мусульман Надыршах Хачилаев лишен иммунитета, затравлен, арестован, отпущен, в конце концов, в зале суда и убит перед воротами собственного дома. А Союз мусульман России приказал долго жить, то есть уснул летаргическим сном. Но сегодня он начинает восстанавливаться, сегодня есть инициатива, есть оргкомитет Союза мусульман России, который ставит перед собой задачу восстановления этого движения. И я думаю, что те требования, то письмо и тот сбор подписей, о котором мы говорили в начале, будет одной из главных задач этого союза мусульман.

Вопрос: Как бы Вы могли охарактеризовать политику по отношению к мусульманам, которые, во-первых, проживают в Поволжье. И во-вторых, есть ли какая-нибудь антимусульманская составляющая в отношении власти к трудовым мигрантам из Средней Азии и с Северного Кавказа. Спасибо.

Гейдар ДЖЕМАЛЬ: Хороший вопрос. В Поволжье ведется такая же безобразная политика по отношению к мусульманам, как и во всех остальных местах, как и на Кавказе. Конечно, там нет таких зачисток, постоянных убийств, взрывов целых домов с их обитателями, то есть такого вот наглого беспредела. Но все равно. Фабрикуются дела. Дело о Средней Елюзани, мечети в Средней Елюзани, захват литературы с вывозом и с позднейшей так называемой «экспертизой» в кавычках, ведь, собственно говоря, «Завещание» Имама Хомейни попало к этим двум девушкам после того как было вывезено из этой мечети в Средней Елюзани в результате налета в 2006 году. Так узнал состав суда города Городищи о существовании такой книжки. Они там лежат в груде такого хлама, время от времени кто-то туда лезет, что-то достает, стряхивает пыль и готовит заключение на запрет.

Поволжье является зоной жесткого прессинга, тем более, что в свое время там были попытки найти межцивилизационный диалог в бытность Кириенко, которые были многократно осуждены, по поводу которых была масса доносов, и сейчас существует такая контрволна, которая нацелена на то, чтобы демонтировать все благие начинания, делавшиеся в тот период. Это то, что касается Поволжья.

Что касается мигрантов, могу сказать следующее. Миграционная служба получает порядка 40 млн. долларов левых доходов в год, эксплуатируя и коррумпируясь на базе миграционного потока. Где-то порядка 8–12 млн. долларов наваривают совершенно незаконных левых денег компании, которые используют незаконных мигрантов как рабочую силу. То есть это чисто те деньги, которые являются деньгами незаконными, неучтенными, скрытыми и прочее, в частности, невыплаченные зарплаты, допустим. Часто практикуется такая вещь: в момент рассчета с рабочими вызывается милиция, облава, которая захватывает рабочих, собравшихся для получения зарплаты, для того чтобы с ними не рассчитываться. А потом набираются новые, благо, рынок труда все время открыт. Практикуется также насильственное принуждение к сдаче донорской крови и т. д. И порядка 100 млн. долларов — это скрытый, тайный наркотрафик, который затусован под покров миграционных перемещений, т. е. миграционный поток, который является прикрытием для наркокурьеров. А эти наркокурьеры тесно связаны опять-таки, понятно, с силовыми структурами. Короче говоря, гигантские доходы, которые имеет бюрократия, как в погонах так и без оных, и мафиозная подключенность к тематике гастарбайтеров, которые на сегодняшний день уничтожают физически всякого пытающегося инициировать какую-то профсоюзную работу, правовую работу, юридическую помощь гастарбайтерам — всякий, кто выходит на поле поддержки этих людей для того чтобы обезопасить их от произвола, уничтожается мафией на службе бюрократии.

Елена Рябинина: Я не журналист, но я много лет веду мониторинг сфабрикованных уголовных дел об исламском экстремизме. По поводу внесения литературы в списки экстремистской. На моей памяти два процесса, когда рассмотрение вопроса происходило под вниманием общественности: это полтора года назад по поводу литературы Саида Нурси и по поводу Книги Единобожия. Все остальные внесенные в эти списки издания, мы узнаем, когда публикуются списки росрегистрации и, как правило, к этому моменту все сроки обжалования в кассационном порядке оказываются прошедшими. Планируете ли Вы отслеживать такие процессы.

Гейдар ДЖЕМАЛЬ: Этот процесс достаточно трудоемкий, потому что технология оспаривания связана с необходимостью начинать с того суда, в котором все произошло. А эти суды раскиданы по всей России. Это не один какой-то суд. Допустим, если бы суд города Городищи запрещал все книжки в России, это было бы еще полбеды. Можно было бы туда просто поехать. Но их очень много и они все в каких-то городищах. Это все очень хитро и сознательно очень продуманная политика. Т. е. для этого необходимо иметь действительно большую систему, и даже не просто систему людей, готовых этим заниматься, но еще и ресурсы, чтобы люди могли свободно тратить свое время на то, чтобы ехать в эти места, брать на себя всю эту проволочку, то, что называется бумажной игрой, которая немедленно начинается в таких случаях. Это огромная затрата человеческого, временного и энергетического ресурса, который на сегодняшний момент, может быть, только начинает консолидироваться и то на уровне энтузиастов. Скорее всего, это нужно переводить немножко в иную плоскость, т. е. не идти по процессуальной линии препирательств с местной бюрократией, а вытаскивать это на уровень международного скандала и превращать это в политическую тему — именно политическую, а не юридическую. Потому что иного пути борьбы с этим нет. Только политизация вопроса. Потому что если это процессуально, то это тонет в салтыков-щедринщине.

Елена Рябинина: Комбинация обоих способов, может быть?

Гейдар ДЖЕМАЛЬ: Я считаю, что это непродуктивная трата. Нужно поднимать это на вершину гласности. Это скандал, который нетерпим сегодня в цивилизованном обществе. И вынуждать саму систему идти назад и отменять собственные решения, поскольку она будет поставлена нос к носу со своей собственной несостоятельностью. Сделать запреты на литературу скандально невыгодными для самой системы.

Вопрос к Магомеду Хазбиеву. Скажите, пожалуйста, сколько сейчас собрано подписей за возвращение Аушева и ранее вы рассказывали, что силовые структуры Ингушетии предпринимают действия по поиску подписных листов, проводят обыски у организаторов. Сейчас это продолжается? И каких успехов добились правоохранительные органы в поиске подписных листов?

Магомед ХАЗБИЕВ: Правоохранительные органы никаких успехов не добились. С 2002 года в республике Ингушетия они никаких успехов не добиваются. И не добьются, если будут продолжать себя так вести. В данное время собрано около 90 тысяч подписных листов у нас. Работа продолжается. Роздано около 200 тысяч подписных листов — на руках у людей. Потому что у нас в каждом селе были определенные люди. Мы сперва думали, что не сможем так быстро все собрать. Мы решили сначала сделать так — у каждого человека в селе живут родственники. Мы решили по родственникам, не тайно, но чтоб по домам, по своим родственникам заходил и вот так узко решать эти вопросы поначалу, а в конце уже выйти и в сопровождении охраны 5 −7 автомобилей, чтоб люди по селам проезжали, чтоб человек ходил по домам в сопровождении до зубов вооруженной охраны, если нужно будет. Даже людей из правоохранительных органов. У нас один ОМОН республики Ингушетия занес 200 подписных листов заполнили и вынесли. Работа продолжается на данный момент. Мы около 2000 фотографий Руслана Аушева заказали на лобовые стекла и были сделаны наклейки на капоты. Но все 5-6 тысяч сотрудников республики Ингушетия как военное положение подняты на штыки, они стоят на каждом переулке, останавливают эти машины, сдергивают эти фотографии. Были моменты когда молодые ребята были очень сильно избиты и доставлены в РУВД, были моменты где эти же гаишники были очень сильно избиты. Но больше было моментов, где сотрудники были избиты, потому что когда из-за фотографии человека начинают избивать человека — останавливается вся республика. И вы знаете, вся республика друг другу родственники, все друг друга знают, и получалось так, что избитыми уходил сотрудники правоохранительных органов республики Ингушетия. Выставляли машины. Было такое, что в дома заходили, обыскивали. Ко мне приходили в 6 часов утра и до 11 дня у меня в доме был обыск. Якобы искали оружия боевиков банд подполья республики Ингушетия. А я не знаю, зачем и каким образом у меня оказалось их оружие. Обыскали весь дом, все выдергивали, вытаскивали, но ничего не нашли и не найдут. Сегодня подписные листы собираются. Я думаю, до конца месяца мы закончим сбор подписей и предоставим их пресс сперва, будет пресс-конференция. Просто люди задаются вопросом, не будет ли такая же акция как «я не голосовал». Нет, это не будет такая акция. 50 тысяч подписных листов в данный момент находятся в Москве. Я приехал вместе с ними. Остальные собираются и по 8 — 10 тысяч листов потихоньку передаются в Москву. Препятствуют, делают все, что могут, но пока у них ничего не получается. Я думаю в скором времени это все закончится и мы сможем общими усилиями навести в республике порядок.

Халида Хамидуллина: Когда началась первая чеченская война в декабре, в 94 году, когда шли бомбардировки этой небольшой республики, Россия заявила, что это внутреннее дело России вести войну столько, сколько ей нужно. И что бы мировой сообщество не вмешивалось. Если мы следим за событиями в Ингушетии, то там идет война. Вы согласны, что там идет война?

Магомед ХАЗБИЕВ: Да.

Халида Хамидуллина: И вот Василий Лихачев — сенатор от Ингушетии сегодня, если я правильно поняла средства массовой информации. Он был сенатором от республики Татарстан, сегодня оказывается, он избран от Ингушетии. И он вчера сказал, что ингушская правозащитница в США призвала мировое сообщество вмешаться и остановить уничтожение Ингушского народа. И ваш сенатор, Василий Лихачев сказал о том, что мировое сообщество не имеет право вмешиваться в эти вопросы. Вопросы по уничтожению ингушского народа лежат в плоскости диалога общественных организаций с властью. Вот это его слова. Скажите, пожалуйста, вы вступали в какую-то связь с вашим сенатором Василием Лихачевым в свете того, что он сказал?

Магомед ХАЗБИЕВ: Мы не вступали с ним ни в какую связь. Есть еще сенатор у нас от республики Исса Костоев, который говорит, что у нас никого не убивают и у нас все в порядке, что мы живем как все остальные республики и ничего не творится. Но если они думают, что 5-6 человек в день убивают, расстреливают, что это нормально, значит, мы живем нормально. Это я не говорю только о мирном населении, я говорю так же и о сотрудниках. Сотрудники республики Ингушетия — это молодые ребята, которым по 19, 20, 30 лет. Это такие же ингуши, такие же наши братья, это не инопланетяне. Я считаю их людьми из своего же народа. Но если брать, что по 5, по 6 человек умирают каждый день, если это небольшая потеря для ингушского народа. Я просто 3 дня назад включаю интернет в 12 часов ночи и смотрю — просто так подорвали УАЗик с сотрудниками ГУВД Малгобека. Они из УАЗика начали стрелять во все стороны. И в километре от этого места стоял Руслан Гетагажев (он тренер по боксу) города Малгобека, у которого были очень результативные ребята, которые уезжали на соревнования в Россию, были чемпионами России. Он был очень молодой, золотой парень. Но вот как видите, шальная пуля убила человека, который просто так стоял. Вот таких моментов очень много. Ну вы знаете, когда идет война, она касается всех. Хочешь ты этого или не хочешь. Твоя сестра может попасть и кто угодно. И кто говорит, что там все нормально — это неправда. Там идет война.

Информационное агентство «Новый Регион». У меня вопрос к Гейдару Джемалю. На прошлой неделе появилась информация о том, что в Чечне возобновились нападения на колонны федеральных войск крупными группами по 30 человек. Эти события с чем они связаны, на Ваш взгляд, и что там происходит?

Гейдар ДЖЕМАЛЬ: Как я сказал в начале своего выступления, широковещательные заявления о том, что за 8 лет удалось покончить с вооруженным сопротивлением — это не соответствует действительности. Вооруженное сопротивление сегодня вернулось к силе, можно сказать. И оно не только совершает акции, оно ведет еще и идеологическое наступление, которое достаточно влиятельно и которое достаточно формирует мнение мусульман кавказской диаспоры в большой России и, естественно, формирует позицию людей на Кавказе. И сегодня произошли очень существенные изменения этого сопротивления. Потому что, как я тоже сказал, еще раз подчеркну, национал-сепартистские моменты, связанные с советским прошлым, с советской ментальностью его участников, они ушли в прошлое. Сегодня это реально политическая платформа, интернационалистская, в которой принимают участие не только представители кавказских народов, но и русские, и вообще представители широкой евразийской общественности, можно так сказать. В связи с этим, я думаю, и военная активизация. В связи с политическим возрождением сопротивления и общим кризисом системы. Этот кризис очевиден, он на поверхности. Даже высказывания господина Гондмахера являются констатацией этого кризиса. На фоне политического возрождения сопротивления идет, естественно, его военная активизация. Это логично.

Ислам. ру: Вопрос к Гейдару Джемалю. Скажите, пожалуйста, как на Ваш взгляд, является ли возможная отставка Нафигуллы Аширова с поста сопредседателя Совета Муфтиев России попыткой власти тоже давить на мусульман и регулировать процессы, которые происходят внутри сообщества?

И второй вопрос, могут ли региональные лидеры взять на вооружение тему притеснения мусульман и что-то сделать для них? Вот, например, Шаймиев недавно озвучил давно назревшую идею о том, что нужно вновь перейти к выбору региональных выборов.

Гейдар ДЖЕМАЛЬ: По поводу Нафигуллы Аширова хочу сказать, что отставка с такого поста является предметом чести, гордости и достоинства для мусульманина, потому что пребывание в сопредседателях этого позорного бюрократического учреждения, находящегося в распоряжении администрации президента. Это вещь недостойная для такого серьезного и реального человека как Нафигулла Аширов. Я думаю, что, конечно, он оскорблен и обижен, потому что у него есть свое мнение, свой угол зрения. Все-таки он носит чалму и у него несколько клерикальный подход к этим вопросам, но я думаю, что он не вмещается в рамки своего формального статуса и пользуется доверием широкой мусульманской общественности, которое формальным представителям, бюрократам Совета Муфтиев даже и не снилось. Поэтому, через некоторое время он поймет, что то, что с ним произошло — это укрепление его моральных, нравственных и, в том числе, политических позиций.

Несомненно, выступление Шаймиева является свидетельством о том, что он вновь стремится взять на себя функции лидера региональных, как раньше, во времена Ельцина принято было говорить, баронов. Т. е. возвращается к тому статусу, который он имел в «Отечестве» еще до того, как прийти в «Единую Россию». Все возвращается на свои круги. Это показатель того самого кризиса, который, во-первых, делает дестабилизацию по национально-конфессиональному признаку крайне неуместной, а, во-вторых, все-таки вопреки осторожному скептицизму аналитиков, все-таки идет и развивается и будет развиваться дальше.

Вопрос: У меня вызвало некое сомнение ваш свидетельство о том, что врагом выбран Ислам. Если мы выйдем на улицу и остановим любое количество прохожих, то никто из них даже на пальцах не сможет объяснить, что такое Ислам. Они этого не знают. Есть опасение, что этого не знают и различные начальники, посты которых Вы упоминали. С другой стороны, есть понятное и отвратительное отношение улицы к инородцу. К человеку, у которого не светлые глаза и волосы. И мне представляется, что это отношение гораздо более сильно влияет на весь комплекс политический, экономический, повседневный в нашей стране. Вам не кажется, что Вы несколько преувеличиваете направленность вот этого агрессивного вектора в сторону Ислама как религии? Нет ли здесь такой просто переноса негативного отношения к инородцу на собственно религию?

Гейдар ДЖЕМАЛЬ: Попробую объяснить. На самом деле, это синтетическая вещь, которая имеет гамму переходов. Есть исламофобия четкая и конкретная и вполне артикулированная. Например, на одном полюсе находится Игнатенко, возглавляющий специальный институт, который пишет ученые статьи и книжки о том, что Ислам — это человеконенавистническая, террористическая религия, которая является вызовом человечеству. Он пишет эти книжки, у него есть гранты, поддержка кремля. Он официально принятый и участвует в массе конференций и симпозиумов. Если где-то заходит разговор о борьбе с терроризмом, то Игнатенко тут как тут. И вокруг него существует созвездие таких убывающих по значению и весу игнатенок. Есть практика, когда омоновцы в той же Кабардино-Балкарии и Ингушетии идут зачищать какие-то точки, они говорят — «идем бить „молящихся“». И это тоже факт. А с другой стороны есть, конечно, фанаты «Спартака», которые реагируют на наиболее внешние, наиболее очевидные признаки. Это гамма, это синтез. С одной стороны участие России в, так называемом, международном фронте борьбы с терроризмом, 11 сентября, уже такие экспликации научного или псевдонаучного типа, а с другой стороны, конкретные убийства на улицах Воронежа, Питера. Но это, что называется, растянутые меха гармоники. Мы не можем отделять ненависть к инородцу от сознательной ненависти артикулированных эшелонов администрации, которые вполне знают, что они творят, к Исламу.

Халида Хамидуллина: Вчера на конференции «Россия и исламский мир» представитель администрации президента Гришин сказал, что Россия самодостаточная страна и мы сами можем помогать исламским организациям, но если вы хотите помогать, то помогайте только через государственные структуры. Скажите, как вы собираетесь финансово быть самодостаточными, создавая партии, исламские организации, если только через государственные структуры? если другой помощи нет?

Гейдар ДЖЕМАЛЬ: Ваш вопрос некорректен.

Халида Хамидуллина: Почему?

Гейдар ДЖЕМАЛЬ: Потому что он касается источников формирования средств еще несуществующих организаций.

Муса ПЛИЕВ: Я бы хотел обратить внимание по поводу признания материалов экстремистскими. Мы столкнулись с такой ситуацией: я представлял сайт «Ингушетия. Ru» в кунцевском суде Москвы. Практически одним из оснований его закрытия было признание материалов экстремистским. И вот мы в Москве 6 июня на заседании суда узнали, что в Назрани принято 12 решений судов о признании материалов экстремистскими. Фактически, эти решения легли в основу признания этого сайта экстремистским и, соответственно, его закрытия. Поэтому уследить это невозможно. Они вступили в силу, и мы их обжаловали. Мы знаем, что суды в РФ зависимы, они смотрят наверх, откуда позвонят, откуда скажут. Пока не будет изменено отношение власти к нам — соответственно будет такое отношение со стороны судов и правоохранительных органов.

Гейдар ДЖЕМАЛЬ: И в завершение я бы хотел подчеркнуть, что сама постановка вопроса и само это обращение, сама тема пресс-конференции свидетельствуют о том, что мусульмане хотят быть позитивным и конструктивным элементом общероссийской цивилизации. Они хотят. Вопреки ненависти определенной части администрации, вопреки превращению их в граждан второго сорта и выдвижению их на роль внутреннего врага, они тем не менее хотят. И добрая воля, она как раз заключается вот именно в этом обращении, в этом будущем сборе подписей к пяти требованиям. Потому что если бы это было не так, то достаточно было бы злорадно наблюдать за ходом событий, потому что этот ход событий никуда, ни к чему хорошему не ведет. И попытка остановить этот ход говорит о доброй воле мусульман. Спасибо.