Лекции

Мы начинаем пятую беседу на тему «Традиция и реальность». Каждый раз, возвращаясь в начале очередной беседы к этой теме, я ощущаю чувство неисчерпаемости этой темы. Сколько бы мы ни возвращались под разными углами, с разных аспектов к тому, что такое Традиция (реальность по-моему легче определить), каждый раз остается ощущение, что придется, подобно Сизифу, вновь и вновь закатывать огромный валун определения на вершину этой метафизической горы.

Наш курс посвящён теме «традиция и реальность», и стержнем этой темы является попытка понять, что такое процесс познания, как он соотносится с Традицией как фундаментальным присутствием в мире внечеловеческого начала и что такое реальность в соотношении с нашим познанием, с Традицией. Тема «традиция и реальность» естественно распадается на много ответвлений, много русел. Потому что в непосредственном проявлении человеческого духа есть много аспектов, много способов реализовать человеческое восприятие и много способов методологически оформить результаты этого восприятия.

Мы сегодня начинаем курс, который посвящён теме, обозначенной на первый взгляд общими невыразительными словами — «Традиция и реальность». Слова эти настолько общи, настолько философски стерты, что сразу возникает подозрение, не идет ли речь о чем-нибудь привычно скучном, академическом, пыльном и, видимо, принципиально никому не интересном и ненужном. Парадокс как обычно заключается в том, что каждое из этих слов является абсолютным императивом личного интереса. Под словом «традиция» эмблематически заключена парадигма истины, а под словом «реальность» — то, что всех нас интересует в последней инстанции, потому что «реальность» это то, что подлинно есть.

Судьба выражает нечто целесообразное в самом широком смысле слова, то есть судьба это нечто противостоящее холоду и хаосу внешнего космоса. Хаос, броуновское движение, движение частиц в пустоте, бессмысленная череда смертей и рождений — это не судьба. Когда человек с гордостью говорит: «Мне это надлежит по судьбе», «У меня судьба такая», «Мы будем сражаться за лучшую судьбу», он тем самым указывает на нечто, противостоящее броуновскому движению и бессмыслице некой обычной физической реальности.